Книга Смертельный лабиринт - Фридрих Незнанский

— Ну па-ап… — заныла Нинка.

— Шурик, разве дать нашей дочери приличное образование на высшем международном уровне не входило в твои планы? Ты ведь мне все уши прожужжал, не так ли?..

Вот это уже была настоящая, профессионально слепленная провокация, против которой… А почему, собственно, он должен быть против? И смотрят, черти, умоляюще…

— Ну, если вы считаете, что… то… как бы… мое мнение? А кто его спрашивает? Ах вы, девчонки мои любимые! Да когда ж я был против того, чтобы вам стало хорошо? Валяйте!

— Ура!! — завопила Нинка. — Значит, можно арбуз!

— Слушайте, при чем тут арбуз?

— А дядя Пит сказал, если папа согласится, выдам арбуз!

— Значит, вы за взятку работаете? Как же вам не стыдно? Ай-я-яй, девчонки! Стыд-то какой! И что будет рассказывать Пит? Что в семье Турецкого готовы родине изменить за скибку арбуза? Да кто ж со мной после этого разговаривать будет?

— Ну это, наверное, слишком, — заметил Реддвей, поднимаясь, — но прошу иметь в виду, что арбуз хороший. Когда мы с ним летели сюда, нас стюардесса, очень приятная женщина, немного путала.

Он вышел в коридор и вернулся с огромной сумкой. Раскрыл и достал оттуда воистину чудовищный арбуз, килограммов, наверное, на тридцать, не меньше, прикинул Турецкий. Да их просто и не бывает таких, решил он, определенно обман. И тем более в разгар морозов! Посреди зимы! Да где ж такие страны-то еще есть?..

Но Питер торжественно взял в руки самый большой нож, который имелся в доме, — его ему специально приготовила Ирина — отошел в сторону, оглядел арбуз, положенный на большущий поднос, какие в прошлые времена были в ходу в учреждениях общепита, а потом, взмахнув ножом, легко вошел в зеленое, полосатое тело. Всего и дела-то — короткий удар ножом, правда умелый, — и арбуз с характерным хрястнувшим звуком развалился на две большие половинки — ярко-алый, красный, вишневый, черт-те какой!

А у Турецкого от этого резкого звука и, главным образом, наверное, полыхнувшего в глаза яркого цвета вдруг что-то помутилось в голове. Словно тошнота окутала…

Он, сдерживая себя, поднялся, процедил сквозь стиснутые зубы: «Я сейчас» — и медленно вышел в коридор, а потом прыжком ворвался в туалет. И его вывернуло буквально наизнанку…

Саша прополоскал рот в ванной, посмотрел на свое побледневшее лицо в зеркале и с печальной усмешкой подумал, что, кажется, действительно постарел. Сколько на его веку случалось трупов? И не считал. В порядке вещей. Анатомичка… морги… эксгумация… экспертизы… — хоть бы хны. Значит, подошел какой-то предел. И его так вот просто не объяснить. И никому нет дела до того, что борьба за правду тоже штука, откровенно пахнущая кровью.

— Я сейчас! — крикнул он, приоткрыв дверь. — Не ждите, я не хочу!

Да, именно с таким вот звуком расколотого арбуза и закончил свой путь некрасивый и злой человек, возможно единственный раз в жизни совершивший верный поступок…

— Ну, Шурик! Ну, мы ведь ждем! — закричала Ирина.

— Да я согласен! Согласен! Пусть будет Англия, раз вы так хотите!

Дружное «Ур-ра-а-а!» донеслось до Турецкого.

«Господи, хоть бы поскорей они слопали, что ли, этот проклятый арбуз!»…