Книга Артистка, блин! - Екатерина Вильмонт

— Димочка, друг мой, надеюсь, ты поможешь Варе напервых порах…

— Не волнуйся, Сеня. Все будет супер! Варвара, не бойсяменя, я не кусаюсь! Чего ты зажалась?

— Вы какой‑то слишком великолепный! Я с вамирядом просто замухрышка! — сама себе поражаясь, проговорила Варя.

Бурмистров расхохотался.

— Ладно, замухрышка, пошли!

— Куда?

— Порепетируем!

Варя беспомощно оглянулась на Семена Романовича.

— Да‑да, Варюша, попробуйте сыграть махонькуюсценку. И неважно, что текста не знаешь. Дима будет просто с тобойразговаривать, а ты отвечай как бог на душу положит, нам важно настроение. Вдвух словах объясняю смысл: Марта сидит в кафе. За одним из столиков она замечаеткрасивого мужчину, он ей нравится, но она очень напряжена, ждет связного.Поэтому отводит взгляд от понравившегося мужчины. Вдруг он поднимается и идет кее столику. Это очень некстати ей, а он заводит какой‑то разговор, онаотвечает невпопад, нервничает, и вдруг он садится за столик, говорит ейкомплименты, а потом внезапно называет пароль. Ее реакция. Потом он начинаетвыговаривать ей, что она ведет себя непрофессионально, ну и так далее. Поняла?

— Поняла!

Бурмистров сел за столик. Варя за другой. Обвела взглядомпомещение, увидела довольно большую группу людей, но сейчас ей было не до них.Вот взгляд ее упал на Бурмистрова. Сейчас у него было совершенно другое лицо.Сейчас от него было трудно оторвать взгляд. Ни тени презрительного великолепия.Просто очень мужское, очень красивое лицо. Она с трудом оторвала от неговзгляд, взяла салфетку из вазочки, скомкала и смотрела уже только на свои руки,лишь изредка косясь на незнакомца, потом достала из сумки зеркальце,посмотрелась, поправила челку. Она сейчас ясно вспомнила эту сцену в сценарии.Вот кто‑то вошел в кафе. Она пристально смотрит на вошедшего. Но в этотмомент к ее столику подходит Вернер, она в некоторой панике, он садится застолик и произносит:

— Простите, я просто не мог не подойти, вы так напомнилимне мою мать…

— Знаете, это самый пошлый из приемов! — заметилаМарта.

— А если это правда? Я могу показать вам ее фотографию.Смотрите, какое поразительное сходство, практически одно лицо!

— Кажется, и в самом деле есть сходство, —растерянно говорит Марта, то и дело поглядывая на дверь.

И тут он произносит пароль, она вздрагивает, изумленносмотрит на него, медлит с отзывом. Потом едва слышно произносит условную фразу.

— Вы ведете себя непрофессионально! В вас все выдаетнеопытного агента. Я откажусь иметь с вами дело!

— Боюсь, уже поздно, и поверьте, двух ваших фраз мнехватило, чтобы никогда больше не реагировать на вас как на мужчину. — Онасказала в точности то, что было в сценарии, у нее была замечательная память!

— Довольно! — крикнул Семен Романович.

Варя как будто очнулась. Бурмистров похлопал в ладоши.

— Молодец, реакция хорошая. Мне даже показалось, чтопоследняя фраза относилась ко мне лично, а не к моему герою.

— Поверьте, ничего личного! — усмехнулась Варя.

— Надеюсь! Сеня, я должен бежать!

— Беги, Димочка, только скажи этим… что ты согласен сней играть, — добавил он едва слышно.

— А что, вопрос так стоит?

— На всякий случай, ты же их знаешь!

— Нет проблем! Хотя девица и неопытная. Но не пустаяхотя бы.

— В том‑то и штука!

Бурмистров помахал Варе рукой и быстро исчез.

— Что, устала?

— Так, чуть‑чуть…

— Ну все, ты пока свободна! Надя тебя отвезет домой.

— Семен Романович, скажите…

— Детка моя, пока ничего сказать не могу! То есть чтокасается меня, я более чем доволен, Димка тоже, это немаловажно. Однажды онкатегорически отказался сниматься с одной девицей и сумел настоять на своем.Ну, если режиссер и главная звезда согласны… Это много значит.

— Варюша, поехали, — обняла ее за плечи НадеждаМихайловна.

…— Ну, что скажете? — с вызовом спросил СеменРоманович, когда все причастные к процессу лица собрались в переговорной.

— Она ничего… — неуверенно проговорил продюсер.

— За этим должно последовать какое‑то«но»? — вскипел Шилевич.

— Этих «но» до фига и больше!

— И что же это?

— Ну, во‑первых, она неопытная… — вступилодин из сопродюсеров.

— Опыт дело наживное. Но она талантливая!

— Ну, это громко сказано, она не более чем способная. Ктому же она… толстая! — подал голос исполнительный продюсер.

— Толстая? — поперхнулся от злости СеменРоманович. — Она толстая? Она просто женщина, а не вобла! Нет, это надоже… Впрочем, она, вероятно, согласится похудеть на два‑три кило, непроблема, хотя я терпеть не могу снимать сушеную тарань вроде вашей Турковой!Ну, а еще что?

— Ну, морда‑то не медийная! Раскрутка нужна.Причем с нуля! А это денег стоит!

— Денег стоит все! А с нуля раскручивать легче, междупрочим! Нужна просто хорошая легенда и все дела! Конечно, если вы рассчитываетеснимать в этой роли Туркову, то снимать вы ничего не будете, просто нечегобудет снимать! Надежда Михайловна не отдаст вам сценарий, а я пойду снимать в«НТВ‑кино». Или в «Домфильм», меня давно зовут. И это мое последнееслово. Всего наилучшего!

— Семен Романович, ну что вы так взбеленились, оТурковой речь вообще не идет…

— А о ком идет?

— Может, посмотрите Валюшенко?

— Этот кусок мяса? Она же не умеет играть, только губкидует да рыжими патлами трясет. Хотите с ней спать, это ваши проблемы!

— А вам так хочется спать с этой альпийской коровой?Ради бога, но не за наш счет!

Семен Романович сначала побагровел, потом смертельнопобледнел, лоб покрылся капельками пота.

— Если ты, свиненыш…

В этот момент в комнату заглянул еще один мужчина, при видекоторого исполнительный продюсер сразу утратил воинственный пыл.

— Что тут за шум, господа хорошие? Сеня, что с тобой?Тебе плохо?

— Мне было плохо, а сейчас уже хорошо. Я ухожу, ибольше вы меня тут не увидите. И сценария нашего тоже! Хватит с меня, я уже нев том возрасте, чтобы хлебать тут говно! Я вам не мальчишка!

— Постой, успокойся, сядь. Вот так! Валер, в чем дело?

— Да ничего особенного, Николай Максимыч, рабочиймомент, так сказать. Поспорили из‑за главной героини.