Книга В тени скалы - Ирина Владимировна Дегтярева

затронут. Мало не покажется.

– Тогда ХАМАС, того и гляди, станет союзником с Израилем, опасаясь ИГИЛ.

– А я не исключал бы такого расклада. Вот только ИГИЛ не пойдет против Израиля. Во-первых, получит по зубам и прекратит свое существование. Не забывай, что у Израиля есть ядерное оружие, полученное не без участия Америки, и в частности ЦРУ. То-то они шастали в Димону, в пустыню, в конце шестидесятых. Прикрывали работу над ядерным оружием, сообщая всем, что это мирный атом, и поставляли обогащенный уран, а затем Германия передала двести тонн урана взамен на лазерную технологию обогащения урана, плюс миллиона три или четыре баксов. Не помню сколько точно. А во-вторых, разве кусают руку, которая кормит? На месте Центра, да и вообще, руководства страны, я попытался бы плотнее законтачить с ХАМАС, благо твои не признают на официальном уровне хамасовцев террористами, поэтому ничего не препятствует такого рода контактам. Если только с Израилем не боитесь испортить отношения. – Тарек достал из пачки новую сигарету, покрутил ее в пальцах, но, заметив неприязненный взгляд Тобиаса, подмигнув собеседнику, заложил сигарету за ухо. – Ну что молчишь?

– Думаю, – Тобиас пожевал губами, вынул из кармана белоснежный носовой платок и промокнул им лоб. – Прежде чем вести с кем бы то ни было переговоры, недурно было бы заполучить информатора внутри той системы, с которой налаживаешь этот самый переговорный процесс.

– Так и я про то же, – оживился Тарек, но перехватил задумчивый взгляд связного. – Погоди-ка, постой…

– Зачем останавливаться? – по губам Тобиаса скользнула улыбка. – А ты сам за палестинца сойдешь?

– Постой, – смутившись, повторил Тарек, подняв в протестующем жесте руку. – Я все-таки по сути свой контрразведчик, а не наоборот.

– Ты много лет вычислял разведчиков, а значит, хорошо изучил методы их работы. И как у нас говорят, инициатива наказуема… Так ты сойдешь за палестинца?

– Вполне. Если ты решишь польстить арабу, имея в виду, что он не такой уж темнокожий, намекнешь, что он совсем не похож на араба, то может и обидеться.

– Чего мне намекать? Ты и впрямь довольно-таки темнокожий, как большинство багдадцев.

– А вот Кабир еще и голубоглазый, – вспомнил о своем напарнике Тарек.

– Ну арабы все разные, – ушел от скользкой темы Тобиас, зная, что Кабир – это Петр Горюнов и от арабского в нем только знание арабского языка. – Так вот если уж ввязываться в историю под названием «ХАМАС», то надо сперва получить одобрение и указания из Центра.

– А затем?.. – подсказал Тарек.

– Затем проработать детали. Как ты туда попадешь? Лоялен ли твой человек до сих пор к тебе? Как ты объяснишь ему цель своего нахождения в Палестине? Ты ведь уже не можешь представлять ту службу, где состоял раньше. Свой нынешний статус тебе раскрывать не следует. Кстати, о каких конкретно территориях идет речь? О Западном береге или о секторе Газа?

– О Газе, да. А насчет легенды проблем не должно быть. Главное, чтобы не приняли за вербовщика ИГИЛ. Если бывший офицер иракской армии, процентов на семьдесят это игиловец. Можно выдать себя за дальнего родственника моего агента. Он обеспечит мне такую легенду без проблем. Сойдет и другая версия – я остался верен Саддаму, сколотил терроргруппу и боролся все эти годы сперва против коалиции, а затем против их полиции.

– Что-нибудь выберем, – Тобиас поднялся с ящика, на котором сидел на протяжении всего разговора, отряхнул брюки. – А может, и несколько версий сразу, чтобы запутать как следует. И поедешь туда под именем Басира Азара. Ты ведь по этим документам сейчас живешь? И они надежные? Ну и прекрасно. О времени и месте следующей встречи я тебя извещу.

Тарек откинулся на каменную стенку складского помещения и гаркнул так, что Тобиас невольно вздрогнул:

– Алим! – И когда бородач зашел, велел ему: – Проводи господина.

Когда Алим вернулся, то спросил сердито:

– Зачем ты знаешься с янки? Он нас всех сдаст. Я уже насиделся в их чертовом лагере Букка, больше неохота.

– Этот янки не представляет для тебя опасности, тем паче он не янки, – снисходительно улыбнулся Тарек. И с угрозой добавил: – Ты бы лучше меньше по притонам шлялся. Наркота до добра не доведет. Вот там стукачи послушают твою болтовню с радостью и угостят дозой, чтобы язык тебе наверняка развязать. Сам погоришь и нас всех за собой потянешь, – Тарек вытащил из-за уха сигарету и прикурил. – Вот хотел тебя за старшего оставить, а теперь десять раз подумаю. Всегда считал тебя сильным человеком, но лагерь поломал тебя.

– Поломал, но не сломал, – обиженно возразил Алим. – А куда ты собрался? Надолго?

– Есть кое-какие дела.

Тарек закинул руки за голову и прикрыл глаза, демонстрируя, что разговор окончен. Он хотел проанализировать, во что ввязался по собственной же инициативе. Ясем лукавил даже перед самим собой. На самом деле он втайне надеялся, что Гольфист предложит ему именно такой расклад.

Кабир подкинул Центру подарочек в виде завербованного полковника, и они по большому счету не знают, куда его приткнуть. Тем более против Ирака действовать он отказался. Задействовать в Сирии в условиях войны такой кадр – расточительство. К курдам не сунешь – они могут убить араба, иракского офицера, пусть и бывшего. Слишком много у иракских курдов воспоминаний, связанных с саддамовскими военными. Один дядя Хусейна, Али Хасан аль-Маджид, чего стоит, устроивший атаку горчичным газом в «Анфаль» [«Анфаль» (араб. – добыча) – программа Саддама Хусейна по борьбе с курдами Северного Ирака] и получивший прозвище Химический Али за ту операцию. К шиитам Тарека не направишь – он суннит. У них в Ираке между собой тоже очень давние счеты. Но самое главное препятствие, чтобы пристроить к информативному местечку Тарека, для Центра состояло в том, что его физиономию многие знали в самом Ираке. Он успел засветиться как один из личных телохранителей Саддама. Да и в соседних арабских странах. Кто-то из коллег в спецслужбах мог его вспомнить.

Центр всерьез рассматривал вариант отправки Ясема в Европу в качестве беженца. Полковник владел английским и сносно французским… Но оставался огромный соблазн все же задействовать иракца в арабских странах, несмотря даже на очень существенную разницу в диалектах. Его с головой выдавал иракский багдадский говор, но при желании он наверняка справился бы с лингвистическим проблемами. Однако потребовалось бы время. Да и Тарек был не так уж молод, хотя довольно энергичен.

Сам же Ясем порывался уехать из страны по нескольким объективным причинам. И все они сводились к тому, что оставаться в Ираке для него опасно для жизни. Он в розыске как отъявленный террорист, а его