Книга Старуха 3 - Квинтус Номен

газеты работает больше семидесяти человек! Причем зарплаты у них выше, чем в «Правде». А местный еврейский драмтеатр с труппой чуть меньше сотни человек дает – судя по зарплатной ведомости – по два спектакля в сутки. Еще из интересного могу рассказать про еврейские школы, в которых учителей почему-то больше, чем учеников… Дальше рассказывать или вы уже готовы мне разрешить начать отстрел расхитителей социалистической собственности?

– Погоди, Старуха, не суетись, – прервал ее монолог Лаврентий Павлович. – Все же надеюсь, что ты это не серьезно… насчет стрельбы по людям. В конце концов, у нас для этого есть специально тренированные люди…

– И где эти люди?

– Ну… послезавтра они прибудут в этот интересный поселок. Так что стрельбу запрещаю, ты все поняла?

– Я рада, что вы все поняли. А на самом деле я и не собиралась стрелять… по пяти сотням, у меня рука бы устала. Разве что десяток-другой… и когда эти ваши люди приедут, пусть обратят внимание вот на что: в полях пашут исключительно переехавшие сюда из США, и они действительно пашут. Но есть мнение, что большинство из них пашет не только в полях, но и в соответствующих разведслужбах: на химзаводе уже отмечают специфическую их активность. А я думаю – то есть думаю, доказательств прямых у меня нет, но вы, если захотите, их найдете – что таких иностранных переселенцев сюда тащит некто Иосиф Либерберг. Я вообще не знаю, кто он такой – но вот эти иностранные поселенцы о нем точно что-то знают…

– Я займусь, – прокомментировал сообщение Веры Берия, – это все? На химзаводе там как, проблем… с переселенцами нет?

– Слава богу, первые отделы бдят. А строительство идет все же с отставанием от плана.

– Какого еще плана? – удивился Сталин. – Этот завод вообще вне всяких планов строился!

– И еще дальше строится, а отставание от плана НТК. Но там электростанция очень, я бы сказала, нетрадиционная и слишком уж высокотехнологичная, так что отставание объяснимо: на ней, собственно, обкатка технологии ведется, а экспериментальные станции всегда долго налаживаются. Ладно, раз уж мне пострелять вы не разрешаете, то… я все, что хотела, сказала, поеду дальше отдыхать… в более спокойные места.

– Лаврентий, ты ее лучше знаешь. Что ее так взбесило?

– Она, мне кажется, очень исчерпывающе объяснила. Еще раньше она про «Джойнт» говорила, мы проверили: они действительно работают против Советской власти, советских евреев склоняют… к измене Родине склоняют и к переезду в Палестину. Правда, она говорила, что кто хочет переехать туда, то пусть катятся, нам такие люди не нужны…

– Нам любые люди нужны!

– Враги, тем более тайные – точно не нужны. А вот чтобы они во врагов не превращались, мы как раз и должны работать. Правильно работать, а не взращивать дармоедов за государственный счет! И еще… это, конечно, не напрямую связано, но ты знаешь, она…

– Что замолчал?

– Думаю. Что сказать, думаю. Точнее, как сказать. Старуха говорит, что у нас в школах с культурой, с воспитанием культуры все очень плохо.

– Просто говорит? А предложения у нее какие-то есть?

– Не просто говорит. Пример приводит: в школах сейчас произведения Горького школьникам для изучения подсовывают…

– И что в этом плохого?

– Всё плохое. Она сказала, что у Горького почти все герои в книгах… я специально это слово выучил: делинквенты. То есть преступники и тунеядцы. Вот взять хотя бы «Старуху Изергиль»…

– Помню, Данко там, еще один… забыл уже.

– А вот школьники про этого Данко хорошо, если имя вспомнят! Зато другое…

– Что другое?

– Я ей не поверил, и мы проверили. Три четверти школьников могут без запинки перечислить всех любовников этой Изергили! А если внимательно рассказ-то прочитать, то видно: старая проститутка рассказывает герою о своих похождениях и издевается над ним за то, что он в разврате участвовать стесняется! Но это лишь один пример, а у Горького в романах подается мысль его любимого Ницше: есть такие сверхчеловеки, и героем можно стать, лишь нарушая законы божьи и человеческие! У него проводится мысль, что герой – это человек-разрушитель, а нам нужно воспитывать человека-созидателя. Я после ее высказываний почитал его книжки еще раз… Для людей взрослых, с уже устоявшимся сознанием – сойдет, а вот детям такое…

– Хм… а я ведь тоже помню про Изергиль, хотя без запинки всех и не назову… в чем-то она права. Хотим мы детям одно показать, а они другое видят. А Старуха – она сама еще… молодая, заметила такие вещи. Надо будет на этого Горького в школьных программах отдельно внимание обратить.

– И не только на него, там по каждому вопросы имеются, причем серьезные. Но конкретно про Горького… Старуха меня и просила выяснить, кто персонально нашим школьникам такие идеи внушать решил, ведь этот Ницше, которому Горький поклоняется – он любимый писатель Гитлера!

– Выяснил?

– Пока еще работаем, но до осени точно всех изобличим. И изменения в школьную программу у меня специалисты уже готовят… нет, специалисты именно по школьному обучению, педагоги.

– Я понял, а с чего ты об этом сейчас-то вспомнил? Какая связь…

– Погляди список издающихся у нас писателей – сам поймешь, какая. Есть среди них и очень хорошие, но большинство… а других просто не печатают, в издательствах тоже они в основном планы составляют. И чужих – просто не печатают. А ведь есть и очень неплохие произведения, только вот народ о них и не узнает никогда… при такой издательской политике.

– Ну так меняй политику! У тебя что, людей не хватает этим заняться?

– Люди есть, но… Надо бы пленум собрать, постановление принять…

– Напишешь проект, обсудим, и по подписке примем. Лазарь, кстати, тоже очень недоволен тем, сколько мы Горькому за его писульки платим… Ладно, давай все же к работе вернемся. Так что у тебя с новыми авиазаводами?

Глава 3

Последней точкой «остановки» Веры в отпуске стал Новосибирск. То есть до Новосибирска она посетила и строящийся (почти построенный) авиазавод в Арсеньеве, побывала во Владивостоке, заехала в Хабаровск и в Благовещенск – но там она чувствовала себя лишь «экскурсанткой», которой местные гиды показывали различные достопримечательности. Иногда интересные, иногда Вера вообще не понимала, на