Книга Бессонница Черного Зверя - Кира Евгеньевна Полынь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гневно выдохнув, гостья подскочила со своего кресла и направилась к выходу, набрасывая на плечи сухой от поездки в карете капюшон. Не обернувшись, она дернула на себя дверь, не нарушая тишину, но уже собираясь переступить порог, не глядя на Аксара, сказала:
— Иногда мы слишком часто стараемся забыть о том, что кажется нам не по зубам. Откладываем в дальний ящик, в ожидании подходящего дня, минуты, но они никогда не приходят, потому что есть только сейчас. Или делай, или смирись. Я мирится не готова, господин Хидай. Всего вам доброго.
Даже не хлопнув дверью, она исчезла за ней, и взглянув в окно, Аксар проводил непрошенную гостью взглядом, глядя на предоставленный ее слугой зонт, и открытую дверь кареты, в которой девушка исчезла с его глаз.
Но времени думать о проблемах слишком молодой и несмышлёной девчонки у него не было никакого желания. И спеша со всех ног, Аксар направился к своему ночному кошмару.
Глава 9. Мир тесен
Упрямо идя через лесную чащу, я едва не закричала от радости, выбравшись к дороге, ведущей к деревне. Оставалась только прямая тропинка, из смеси земли и грязи, но шанса заплутать уже не оставалось, и выполнив свою часть сделки, господин Ворон вновь нахохлился.
— Скоро доберемся домой, — пообещала я, ободряя птицу. — Вы сможете жить в сарае, если захотите. Главное сильно Фи не досаждайте, она женщина менее терпимая, чем я.
— Кар! — обиженно каркнул он, напоминая, как я сбросила его с окна в куст замечательных гортензий.
— Вы сами виноваты. Плохая была идея идти к этому… этому…
— Кар, — несогласно ответил ворон, отворачиваясь и не желая спорить.
Назвать мужчину, кроме как скотиной, у меня не хватало слов, и весь настрой требовал обругать Черного Зверя, кроя проклятиями род до пятнадцатого колена.
Наглый, невоспитанный мужлан!
Губы предательски запекло, напоминая о поцелуе, который так бесцеремонно украли. Теплая волна внизу живота пронзила так резко, что я даже всхлипнула, прикрываясь тем, что поскользнулась, под внимательным взглядом красноватых вороньих глаз.
Страшно было бы представить, что случилось бы, не отвлеки его нежданные гости. Как далеко он мог зайти, не случись этой отсрочки.
Вспоминая, как крепко держали сильные мужские руки, последние сомнения уверенно покидали голову.
Зашел бы. Далеко зашел бы.
Его горячая кожа будто оставила на моем теле отметины, которые теперь пекло, раз за разом напоминая, как это быть пойманной таким зверем как он. Огромным, сильным и беспощадным.
Он даже не спросил мое имя! Еще и набросился с обвинениями, угрожая расправой непонятно за что!
Поднимая в голове образ разъяренных глаз, вновь ощутила эти незнакомые мурашки, набросившиеся на кожу и маленькими иголочками прокалывающие ее. Странный… Может он душевнобольной? Совершенно потерял рассудок, хлебнув ужасов войны?
Ответа на этот вопрос у меня не было, но единственное, что я знала совершенно точно, так это, что ноги моей больше не будет в поместье Черного Зверя!
Дождь утих, превратившись из ливня в мелкую колючую морось, и я обрадовалась тому, что успела переодеться еще в лесу, с трудом забравшись в свое мокрое платье и избавившись от рубашки мужчины. Выбросить бы ее по-хорошему, но касаясь хоть и влажного, но мягкого и легкого шелка, рука просто не поднялась, и я, скрутив в небольшой валик, спрятала ее во вместительном кармане юбки.
Понтия не имею куда ее деть.
— Леди! Леди! Остановитесь!
Покачивающаяся легкая повозка неторопливо подъезжала ко мне, увязая в грязи и оставляя в ней узкие колеи колес. На месте кучера сидел приметный мужчина, и радостно улыбался, подгоняя уставших лошадей.
Таких обычно не упускают из виду, породистый, и ни смотря на усталый и потрепанный вид: стать и уверенность выплескивались в воздух волнами, притягивая взгляд к широким плечам, тренированным рукам и мускулистой шее.
— Вы не подскажете, где я сейчас нахожусь? Представляете, умудрился заблудиться в трех дорогах! — рассмеялся он, обнажая ровные белые зубы.
— Вы на границе леса Алиен, рядом с деревней Костэл.
— Оу! — воскликнул он. — Значит, я все же правильно держал путь! Спасибо вам, добрая госпожа, без вас я бы вернулся обратно, уверенный в своем кретинизме!
— Не за что, — буркнула я, не разделяя хорошего настроение случайного встречного, и пошла своей дорогой.
— Подождите! Чем я могу вас отблагодарить? Может вас подвести? Погода не слишком подходит для пеших прогулок.
— Нет, спасибо, я доберусь.
— Позвольте, я настаиваю, — не унимался незнакомец, и я вернула к нему взгляд.
Белокурый, немного кучерявый мужчина внушал доверие, особенно своей бесхитростной широкой улыбкой. Светло голубые глаза лучились искорками счастья и доброты, но мужественный подбородок с глубокой ямочкой в самом центре, делал его образ более мужественным, и менее слащавым.
— Не стесняйтесь, — он отодвинулся на козлах и похлопал по сидению рядом с собой, — покажите дорогу и доставлю вас в лучшем виде.
— Уговорили.
— Кар! — возмутился ворон, и мужчина насмешливо выгнул бровь, кажется только сейчас заметив недовольную птицу на моем плече.
— Занятный у вас питомиц.
— Он считает, что это я его зверек.
— Кар! Кар! Улва! — подтверждая мою догадку, ворон захлопал крыльями и отцепил когти с моего плеча, нагло присаживаясь на край повозки и гордым видом демонстрируя готовность к поездке.
— Похоже, один пассажир уже нашелся. Присоединяйтесь.
— Благодарю.
Устроившись рядом в мужчиной, я устало выдохнула, ощутив, как на самом деле вымотал меня этот день. Все слишком сумбурное, непривычное, можно сказать даже из ряда вон выходящее. Говорящие вороны, странный мужчина, еще этот дождь…
— А что такое Улва? — мягко поинтересовался мужчина, хлопнув поводьями.
— Ни что, а кто. Улва это я.
— Да? Какое имя у вас красивое, — он вновь расплылся в улыбке, глядя под копыта коней, пробирающихся сквозь грязь. — Раз уж вы уже представились, позвольте и мне. Хьюго Райт.
— Очень приятно.
— Мне вдвойне, — он словно волшебник, хлопнул по своему карману и вытащил наружу небольшую брошку в виде цветка.
Маленькую, едва заметную, но такую элегантную, что я невольно прикинула цену такой работы. Это не безделушка ярморочного купца, а полноценный труд ювелира, потратившего на украшение ни
