Книга Блаженный Августин - Константин Томилов

как выкручиваемое при ручной стирке бельё, Колька судорожно, торопливо натянул штаны. Испуганно посмотрел на продолжающую стоять в той же позе Наташку и вдруг рухнул на землю как придавленный неожиданно свалившимся на его голову непомерным грузом. Истошно завопив как попавшая под колёса тяжелого грузовика бродячая собака, инвалид то ползком, то на карачках, «выполз», высвободился из-под высасывающего его жизненные силы энергетического давления и бросился бежать, хромая, спотыкаясь и падая. Разочарованно понаблюдав за улепётывающей жертвой, Наташка глубоко вздохнула, очнулась и пришла в себя. Неспешно натянув трусики и оправив сарафан, шагнув вперёд носком сандалии засыпала земляной пылью и притоптала бывшее только что частью мужской плоти. Пристально и сосредоточенно посмотрев вниз, плюнула себе под ноги. Потом с кривой усмешкой растерев подошвой получившийся комочек грязи, неспешно зашагала в ту же сторону куда убежал Колька-дурачок.

«Ой, мама! Что это такое было?!», – кое-как ворочались мысли в одурманенной голове Андрея. Напрягшись, собрав все силы, мальчишка поднялся с колен и продрался через полуразломанный забор. Стараясь не смотреть на то, что оставили после себя эти двое, пытаясь не думать об этом, не вспоминать, Андрей на запинающихся как от усталости ногах, пересёк тропинку и бросился напрямик через лесок к пруду.

– Юрий Венедиктович, проводили бы даму искупаться! – тоненьким, девчачьим голоском пропищала одна из «министерских тёть».

– О'кей, мадам! Сей момент! – угодливо пропел Андрюшин отец суетливо вскочив из-за устроенного прямо на земле «пиршества».

– Ой, ой! – прокряхтела одетая в закрытый купальник, толстенная тётя, мимоходом с брезгливой ухмылкой оторвав прилипшую к жирной ляжке клеёнку, с превеликим трудом поднимаясь с земли, – что-то, непродуманно у вас, мальчики, как-то застолье организовано. Можно было бы, какие-то кресла пляжные, или стулья на худой конец, стол какой-нибудь, хотя бы раскладной, – недовольно забурчала слегка покачиваясь от выпитого и съеденного, облизывая жирные от еды губы и постоянно соскальзывая взглядом спрятанных за стёклами дымчатых очков, белесо-голубых, выпученных глаз на обтянутый плавками массивный «бугор» Юрия Венедиктовича.

– Так ведь пикник же, Анастасия Абрамовна, так сказать, отдых на лоне природы! – ёрзал вокруг необъятного тела незадачливый кавалер, изо всех сил скрывая своё отвращение к сопровождаемой «даме».

– Пётр Петрович! – басом прогудела вторая из «министерских тёть», завистливо поглядев на повизгивающую в воде подругу, – и Вы меня проводите до воды! А то, уффф, жарко так, хоть и темнеет уже.

– Ну, это мы могём, это мы запросто, – заплетающимся языком еле выговорил крепко выпивший дядя Петя, помогая подняться второй толстенной женщине предпенсионного возраста, при этом сам чуть не падая от непомерных усилий, – и я, и я, с вами тоже поплаваю, а то разморило совсем… А ты, Юрка, чего? – спросил у возвращающегося ко столу Юрия Венедиктовича.

– Некогда, Петя, – отрицательно мотнул головой в ответ тот, – Андрюшка, что-то совсем смурной, надо бы домой его отвести, а то мало ли что.

– А Вы вернётесь, Юрий Венедиктович? – отчаянно взвизгнула из воды переставшая плескаться «министерская дама», как бы почуяв «недобрые» намерения «ухажёра».

– Да-да! Конечно! Не извольте беспокоиться, Анастасия Абрамовна! – склонился в угождающем полупоклоне отец Андрея, – вот только малого до дому, до хаты провожу, а то ведь темнеет уже!

– Пойдём, сынок, – стерев с лица лакейскую улыбку посмотрел на Андрея Юрий Венедиктович, каким-то горестно-озабоченным, маминым взглядом, – ты как себя чувствуешь? – мимоходом потрогал лоб мальчика ладонью проверяя нет ли температуры.

– Да не знаю, пап, – пожал плечами Андрюша, – что-то тошнит как-то…, и голова кружится.

– Ну вот и пошли потихоньку, – крадучись оглянулся отец на разыгравшуюся в воде троицу, собирая и неслышно укладывая свои вещи, – клеёнку не получится, – озадаченно пробормотал приподнимая позвякивающую посудой сумку, – да ну и хрен с ней, всё равно уже такая старая, что только выбросить её…, не жалко, – завершил оставляя «друга» и соседа по даче на «произвол судьбы», тихо, неслышно скрываясь вместе с сыном в неспешно сгущающихся сумерках.

– Ну ты, Юрка! Ну пиздец какой-то! Ну ты меня подставил! – возмущённый полукрик-полушёпот дяди Пети слегка заглушался рокотом перекатывающегося где-то вдалеке грома.

– Да харош уже тебе! – спокойно и уравновешенно осадил своего соседа Юрий Венедиктович, – и не ори, потише давай, сказал же тебе, Андрюша только что уснул, еле-еле. Что-то совсем расхворался он…, там ещё, в темноте не так заметно было, а дома на него глянул…, тыцц…, попадёт мне от Надюхи.

– Температура? – как-то испуганно спросил дядя Петя.

– Да вроде не сильно высокая, тридцать семь и пять, но какой-то он весь…, не знаю, смотреть больно, не пойму почему так… А с этими, что так получилось, ты сам виноват, ты эту «кашу заварил»…

– Да, Юрок! Я тебе клянусь, не так всё должно было быть! – опять горячо запротестовал дядя Петя, – я договаривался с другими двумя, они соседки этих, их домики на турбазе рядом стоят. Те двое молодые, интересные, на самом деле, ух, такие все из себя! И главное дело, вроде с такой охотой согласились, точно-точно, говорили, придём, только чтоб шашлыки хорошие были, очень, говорили, хотим шашлычков поесть! Ну и я когда за ними пришёл, в домик стучу – никто не открывает. И тут эти двое, уже расфуфыренные, из соседнего домика выползают, говорят, что дескать тех, соседок ихних, чего-то вдруг, в министерство вызвали, якобы машина за ними пришла, и они, якобы, просили чтобы они их заменили, вместо них с нами на пикник, типа не пропадать же шашлыкам…

– Да уж, конечно, «заботливые», блядь, прям какие-то, и те, и эти, – иронично хмыкнул Андрюшин отец.

– Да и я о том же!

– Ну и послал бы их нахрен.

– Растерялся, Юрок! Честно растерялся, не ожидал такого, прям сам не свой.

– Да уж. Действительно. На тебя это не похоже. Совсем не похоже. Странно всё это как-то, – озабоченно согласился Юрий Венедиктович, – ну и как ты? Как выкрутился?

– Нуууу, – снова обиженно загнусавил дядя Петя, – когда стало понятно, что ты «с концами слинял», они конечно конкретно на меня «окрысились». Мне бы, по хорошему, послать бы их ко всем чертям и уйти, а не могу, ни язык, ни ноги не слушаются. Вроде ж мне, когда поддатый, «море по колено», а тут…, как пацан пятилетний стал, и главное, почему то, страх такой навалился, аж дышать тяжело. А эти двое, стиснули меня с обоих боков, провожай нас, шипят, а то завёл, мол, незнамо куда, провожай теперь домой. Ага, думаю, не я вас провожаю, а вы меня «конвоируете». И главное, Юр, говорят, что некрасивых не бывает, а бывает мало водки, а я смотрю на этих, и понимаю, что столько выпить, просто невозможно. Совсем не хочу