Книга Кошки-мышки с мафией - Андрей Трушкин

Засыпая, Колька пробормотал:

А что если дядя Боря сейчас сюда явится? С какой-нибудь Региной на коньяке?

Ничего, — буркнул я, — в ванную пойдем спать…

Из рассказа Коли Затевахина

Утром мы, конечно, проспали. Ну маманя ведь будильник не завела, нас не Растолкала! Поэтому, чтобы не устраивать гонки по вертикали, первый урок с Толькой мы решили заколоть. Собрали по всей квартире остатки съестного и устроили то, что у Джерома К. Джерома называется ирландское рагу. Только около десяти мы, наконец, готовы были выкатиться в школу. Тут Толька предложил:

— Давай дяде Боре позвоним, он, наверное, уже на работе.

Мы набрали номер телефона (к счастью, хулиганы в квартирах трубки еще обдирать не научились) отделения милиции и попросили оперуполномоченного Соловьева Бориса Федоровича.

На той стороне провода замешкались, и вскоре чей-то резкий, но вкрадчивый голос поинтересовался:

А кто его шукает?

Племянники, — говорим, — Коля и Толя.

А, це вы! — удивилась трубка. — Вы где, хлопчики?

Тут мы узнали голос. Это говорил начальник отделения милиции Сивуха. Мы переглянулись. Толька врет:

— Из города звоним.

Сивуха трубку ладонью прикрыл, наверное, что-то спросил такое, чего нам слышать не полагалось. Потом залебезил:

— А Борис Федорович, хлопчики, в командировке. Но вы усе равно заходи те у нас сегодня стрельбы в тире.

Если хотите, дадим вам по шесть патронов в честь дня работников милиции.

Тут мы с Толькой струхнули не на шутку. Мы-то ведь знали, что тир сам же Сивуха закрыл под склад! Да и потом какой день работников милиции в апреле?

К счастью, Толька не растерялся:

— Спасибо вам, сейчас придем!

Потом трубку на рычаги шлепнул:

— Ща придем, держи кобуру шире!

Чувствуем — вокруг нас начало твориться что-то непонятное.

В школу мы прителепались только в конце второго урока. И, конечно же, наткнулись на Вермишель.

— Затеваахины! — поправила она свои очки. — Вы почему с улицы идете?

Урок прогуляли?

Тут Толька ей и брякнул:

Курить ходили, за угол! Вермишель чуть указку не выронила:

Что?! Почему?! Как за угол?!

А Толька, прямо как Вовочка из анекдота, пищит:

— Ну ведь вы нам в школе курить не разрешаете…

"Да, — думаю, — ну и влетит нам Дома, когда Вермишель обо всем этом настучит!"

А Вермишель уже опомнилась и приказывает:

— Живо на урок! Вас и так уже из милиции спрашивали!

Мы обрадовались:

— Кто? Дядя Боря?

Вермишель нахмурилась:

— Какой еще дядя Боря? Сотрудник уголовного розыска Соловьев!

Мы киваем:

— Ну да, в синем таком костюме, с короткой стрижкой.

Она головой качает:

— Что-то вы, мальчики, путаете. В кожаной куртке и с серьгой в левом ухе! Ну и нравы, а еще в милиции работает!

Мы аж чуть портфели не выронили. Да это же точный портрет Моченого! Но ведь его дядя Боря в КПЗ посадил! Неужели тот бежал? Да-а, несладко нам придется, если мы его в городе встретим!

Короче, сделали мы вид, что побрели в кабинет физики — на второй этаж, а сами проскользнули к Сергею Антоновичу. Тут как раз продребезжал звонок, и мы еле-еле успели договориться встретиться с ним у универмага в два часа, чтобы к его химическому приятелю зайти.

После этого мы благополучно ретировались из школы через окно второго этажа в туалете.

До обеда мы отсиживались во дворике бывшего детского сада, который арендовала какая-то фирма. Около двух, озираясь, мы выползли из нашего убежища и дворами направились к универмагу.

Сергей Антонович уже ждал нас.

Быстрым шагом — потому что химику нужно было вскоре возвращаться на педсовет — мы направились в сторону института полимерных пластмасс…

Из рассказа Толи Затевахина

Быстрым шагом — потому что Мензурке, значит, нужно было вскоре тащиться на педсовет — мы направились в сторону института полимерных пластмасс.

Обстановочка там была, я вам скажу, еще та! Вначале нам минут десять пришлось по телефону из бюро пропусков мензуркиного другана вызванивать. Потом еще пропуска получать. Вернее — пропуск выписали только Мензурке, а нас и вовсе пускать не хотели. Пришлось профессору, к которому мы собственно и шли, спускаться вниз и провести нас под свою ответственность.

А вход там охраняли не какие-нибудь бабушки в телогрейках, а парни в камуфляже ростом под потолок и — вооруженные! Да-да, у каждого на ремне висела кобура с "Макаровым"!

А мы, значит, и не знали, что у нас под боком работает такая серьезная организация. Это тебе не парфюмерная фабрика, тут тебе "День открытых дверей" устраивать не будут.

В этом я окончательно убедился, когда на третьем этаже мы прошли через арку металлодетектора!

"Ну, — думаю, — круто тут все!""

Наконец пришли мы к профу в кабинет. Он нас за столом рассадил, секретарше приказал, чтобы нам чай с сахаром и лимоном принесли. Чтоб я так жил, а? Это интересно, сколько же лет он учился, чтобы такую должность отхватить?!

Наконец, испив чаю, поговорив о том о сем, проф приступает к делу:

— Ну-с, Сергей Антонович, что там у вас за удивительное вещество обнаружилось?

Тут я, значит, одну "стинороллку" из кармана достаю и профу отдаю. Он "жвачку" пинцетиком прихватил, внимательно рассмотрел и даже зачем-то понюхал.

Потом на Мензурку посмотрел:

— Говорите, не плавится?

Не горит и в воде не тонет! — подтверждаем мы.

Любопытно, любопытно, — пробормотал он и куда-то ушел.

Мы уже по две чашки чая выдули, благо были голодные, когда в двери быстрым шагом вошел проф.

Он остановился перед нами в позе гладиатора и, сверкнув своими стекляшками, рявкнул:

— Где вы это взяли?!

— Нашли! — тут же ляпнул я. — На улице. Думали, это жвачка, попробовали, значит, пожевать, а она не жуется!

Проф снял свои очки, и вид у него стал тут же беззащитным и каким-то ранимым. Мне его прям жалко стало — такой он был подавленный и растерянный.

Проф походил по комнате и наконец изрек:

— Это, ребята, не жвачка. Это — секретная разработка нашего института. И если она оказалась вне стен нашего института, значит, кто-то ее отсюда вынес. Несанкционированно…

Мы с Колькой переглянулись. Так я и знал, что тут дело нечисто!