Книга Восточный ветер - Чингиз Абдуллаев

— У меня есть, — поднял руку Сапронов, — унас говорят, что так называемые «черные операции» остались в прошлом. Но я несовсем понимаю, как можно требовать от собственных сотрудников не нарушатьустановленных правил, если возникает подобная необходимость.

Караев почувствовал на себе взгляды всех троих офицеров. Онпонимал, о чем говорит Сапронов. «Черными операциями» назывались такиеспецмероприятия, во время которых приходилось идти на сознательное нарушениеустановленных правил и законов, чтобы добиться нужного результата. Считалось,что подобная практика была характерна для работы бывшего КГБ и вдемократической России к ней не прибегали. Во всяком случае, именно такдекларативно заявляли об этом все назначаемые в контрразведку и разведкуруководители. Но все понимали, что обойтись без подобных методов практическиневозможно.

— Это философский вопрос допустимого зла для победыдобра, — немного подумав, сказал Караев, — дискуссии могут бытьразличными, как и точки зрения. Кажется, Уильям Чэннинг сказал, что если войнойможно унитожить войну, то позволительна даже война, А если убийством можноуничтожить убийство, то позволительно и убийство. Если вы хотите знать моюличную точку зрения, то я считаю подобные тезисы несколько сомнительными. Неаморальными, но вызывающими некоторые споры. Еще Макиавелли писал о том, что вполитике должно быть дозволено все, любые методы, для достижения своих целей. Аесли я должен отвечать как ваш наставник, то должен признать, что не всегдаможно достичь необходимых результатов, работая в «белых перчатках». Особенно внашей работе. Но если я должен отвечать как законопослушный гражданин, то,конечно, с подобными тезисами я не должен соглашаться. Категорически. Теперьвыбирайте, что вам больше нравится.

— А вам? — Сапронов не хотел сдаваться. Он умелспорить. Это более всего нравилось в нем полковнику Караеву.

— В каждом случае должен быть индивидуальныйподход, — дипломатично ответил Караев, — и каждый такой случай нужнорассматривать как явное исключение из общего правила. Идеальный вариант, когдамы можем действовать в рамках наших законов и достигать своих целей. Но это невсегда получается.

— Нам разрешили действовать и за рубежом, —напомнил Сапронов, — Государственная дума приняла закон, по которомуспецслужбы могут действовать за рубежом с согласия Президента. Даже находить иуничтожать наших врагов. Разве вы не считаете, что подобная практика будетявным нарушением норм международного права?

— Вы не субъект международного права, капитан, а всеголишь офицер спецслужбы и должны действовать в рамках наших законов. Если встране законодательно разрешено находить и уничтожать врагов за рубежом, то мыдолжны принимать подобные акты как правовую норму, — возразилКараев, — если вы получите конкретный приказ на ликвидацию чужого агента вдругой стране, вы обязаны его выполнить. Моральные сомнения оставьте дляправозащитников и болтливых интеллектуалов, которые не могут уяснить спецификунашей работы. Если ликвидация конкретного противника может помочь вашей стране,разве вы будете колебаться?

— Наверное, нет, — ответил Сапронов, — но японимаю, что все может измениться, как это часто бывало в нашей стране. И ямогу вернуться домой не героем, а преступником.

Караев усмехнулся. Этот молодой офицер умел нестандартномыслить. И он был прав. Столько раз мы опрокидывали собственную историю,вспомнил Караев. Реабилитировали белое движение, попутно замарав красных,победивших в той страшной гражданской войне. Зверства хватало с обеих сторон,но с начала девяностых про зверства колчаковцев или деникинцев уже не писали.Все вспоминали только зверства красных. Потом попутно реабилитировали и«зеленых», объявив их защитниками крестьянства и забыв про их нападения напродотряды. Которые тоже были не ангелами.

Потом вспомнили, что даже среди власовцев были благородныегерои, воевавшие с тиранами, Сталиным, хотя во все времена предателей называлипредателями и никак иначе. Потом написали, что не было подвигов Матросова,Гастелло, Космодемьянской. Подбросили чудовищную ложь, что войну выиграли,закидав фашистов горами трупов и поставив позади атакующих войск загранотряды.Из советских маршалов и генералов, сумевших переиграть и победить самую лучшуюармию в мире, разгромив обученных к победам по всей Европе немецких генералов,сделали неучей, жестоких негодяев и угодливых льстецов, которым нельзя былодоверять даже роту солдат. Апофеозом массовой лжи стала версия о том, чтоГитлер просто вынужден был нанести «превентивный удар», иначе Сталин напал бына него первым. И вообще фашисты были просто вынуждены напасть на СоветскийСоюз, который был настоящим воплощением вселенского Зла.

Затем оболгали последующую историю, заявив, что у СоветскогоСоюза никогда не было особых достижений. А выход в космос и первые спутникибыли лишь следствием ожесточенной борьбы с американцами за первенство в мире. Ився история большой страны в двадцатом веке была опрокинута назад с большимзнаком минус. Страной руководила партия карьеристов и фанатиков, народ покорновыполнял навязываемые ему нелепые директивы, не было никаких достижений устраны, победившей в самой страшной войне и дважды отстраивающей свою державу.И вообще вся большая страна была лишь «тюрьмой народов». Тенденции началименяться с начала двухтысячного года, но инерция отрицательного движения ещебыла слишком велика. И Караев понимал, что его молодые слушатели правы.

— В нашей работе может случиться всякое, —задумчиво сказал он, — вас могут подставить, обмануть, выдать, дажеликвидировать, если это необходимо для успешной операции. И мы должны четкоосознавать, на какую рискованную стезю мы вступили. Никто и никогда не можетдать нам гарантий. Мы все ходим по лезвию бритвы. Вот что я могу вам сказать, ребята.И каждый сам решает для себя, как ему поступать в том или ином случае.

— Каждый принимает на себя и ответственность за свойвыбор, — негромко добавил Сапронов. Было не совсем понятно, с какойинтонацией он это сказал. Утвердительной или вопросительной.

— В том числе и ответственность, — согласилсяКараев.

Три пары глаз смотрели на него. Он усмехнулся.

— Давайте закончим на сегодня, — предложилКараев, — иначе наша дискуссия может нас далеко завести.

Москва. Россия. 17 июня 2006 года

Он приехал на встречу с Большаковым в точно установленноевремя. Иван Сергеевич не любил, когда опаздывали на встречу с ним, ссылаясь наавтомобильные заторы, обычные московские пробки, спущенную шину или другиеобстоятельства. Большаков справедливо полагал, что обязанность ответственногочеловека прибыть к месту встречи в точно назначенный срок является непременнымусловием дисциплины, нормой, не подлежащей пересмотру.

Руководитель Государственной технической комиссии находилсяв своем кабинете. Он встретил полковника Караева довольно дружелюбным взглядом.Если учесть, что этот человек отвечал за новейшие разработки в области защитыгосударственных учреждений от прослушивания, можно было предположить, насколькобыл защищен его кабинет от внимания посторонних лиц. Но Большаков, похоже, недоверял ни самому себе, ни даже своему учреждению. Он поздоровался с Караевым,пожал ему руку и предложил пройти следом за ним в одну из тех комнат, которыебыли оборудованы специальной дополнительной защитой резонансных скремблеров,практически полностью исключавших любое возможное прослушивание их разговора.Похожие комнаты оборудовались в зарубежных посольствах для работы зарубежныхрезидентур и шифровальщиков.