Книга Память - Владарг Дельсат

почти не помнившая своего имени Аленушка, когда сказка закончилась.

— Обязательно отомстят! — уверенно сказала Летта. — Закопают в землю каждого этого. Каждого! Даже не сомневайся!

— Тогда не страшно, — робко улыбнулась малышка.

Говорила Летта с мягким акцентом, придававшим нотку сказочности, поэтому дети заслушались, перестав бояться. Потом дети пели песенки, свои русские и французскую, которой их учила номер девять-ноль-четыре-пять. Так прошел день, затем ночь, а рано поутру всех выгнали из вагона. Оказавшись в грузовике, Летта, вспомнившая свое имя вместо номера девять-ноль-четыре-пять, рассказывала детям, что они едут в волшебную страну, где много свежего хлеба, молока и никогда не будет палачей. Надо только чуть-чуть потерпеть.

— Мы потерпим, мама, — пообещала пятилетняя Варя, так и не забывшая свое имя. — А можно и ты там будешь?

— Я постараюсь, — улыбнулась номер девять-ноль-четыре-пять.

— Мы будем тебя ждать! — пообещала малышка. — И искать будем, обязательно! Потому что, как же без мамы?

— Я приду, Варенька, — улыбнулась ей номер девять-ноль-четыре-пять.

Эти оставили ее напоследок, заставив смотреть на то, как умирают дети, совсем недавно называвшие мамой Летту. Девочка смотрела и молча плакала, видя, как умирают совсем малыши, как гаснут их глазки, и как выносят наружу навсегда замершие тела. А затем эти приказали раздеться и ей.

Это значило — все скоро закончится. Не будет ни битья, ни криков, ни бешеных собак, ни этих… номер девять-ноль-четыре-пять чувствовала, как по капле ее покидает жизнь. Навалилась сонливость, что означало — скоро конец, но именно в этот момент что-то произошло — дверь будто сорвало с петель, в комнату, где убивали, ворвался кто-то в зеленом, простучала очередь и эти сдохли! А потом ворвавшийся кинулся к ней и Летта увидела красную звезду. Вокруг все вспыхнуло нестерпимым белым светом, но девочка уже увидела — «наши» пришли!

* * *

Очнувшись, Гриша в первую очередь проверил оружие, облегченно вздохнув — верный ППС оказался рядом. Мальчик огляделся, приподнявшись — поодаль лежала бледная девочка, которую чуть не убили эти, а сам он находился, судя по всему, в лесу. Решив на ноги не вставать, он подполз к девочке, принявшись оказывать ей помощь. Была она голой, поэтому надо было придумать одежду, но вещмешок, как ни странно, тоже никуда не делся, поэтому проблема решалась.

В бой, конечно, вещмешок никто не брал, но Гриша в бой и не собирался, все как-то случайно получилось. Да и сам мешок мальчик не потерял только чудом, но это было теперь хорошей новостью, учитывая, что свое местонахождение Гриша не знал, но лес вокруг абсолютно точно английским не был. Оттащив девочку в кусты, мальчик понял, что, во-первых, она голая, а во-вторых, наверняка голодная. Но сначала следовало перевязать.

Спина и тыл девчонки находились в ожидаемом состоянии, учитывая ее возраст. Это был не первый лагерь, не первые освобожденные, потому что делать, Гришка знал — узница, скорей всего, была мамой младшим, отчего ее избивали страшно. Вот с этого мальчик и начал, благо санитарная сумка тоже уцелела. Достав индивидуальный пакет, он аккуратно его наложил, принявшись за перевязку. При этом Гришка прислушивался, не забывая о том, что вокруг может быть враг. Закончив, он задумался — девочку надо было одеть хоть во что, поэтому мальчик зарылся в мешок. Запасные портянки сейчас были не нужны, хотя и из них можно было что-то соорудить, а вот сменные кальсоны — вполне. Да и запасная гимнастерка тоже. Штаны свои он недавно порвал, потому они остались у тети Нины — зашиваться.

Натянув на девочку кальсоны, Гришка понял, что те свалятся. Потому подпоясал их невесть откуда взявшейся веревочкой. Девочка была худющей, как и все узницы, и очень легкой. Затем Гришка надел и сменную гимнастерку на узницу, правда та в его одежде почти утонула, но это было всяко лучше, чем ничего. Осторожно приведя девочку в себя, он вгляделся той в лицо.

Летта очнулась от ощущения какого-то запредельного тепла. Открыв глаза, она увидела мальчишку, но он был… во лбу его горела красная звезда, значит, это был «наш». Он пришел, чтобы спасти их, а спас только ее. Но он пришел и это было чудом. Внезапно Виолетта поняла, что одета. Одежда была не по размеру, но разве дело в этом? Она была одета, даже на ногах что-то ощущалось, вот только слабость почти не давала шевелиться.

— Сержант Лисицын, — представился спасший ее «наш». — Где мы находимся, пока не знаю, но разберемся.

— Номер девять-ноль-четыре-пять… — ответила ему Летта. — Я…

— Ты не номер! — строго произнес Гришка. — ты человек, девочка, понимаешь? Не номер!

— Все равно убьют, какая разница? — устало спросила девочка. — Отсюда не сбежишь.

— Ну, это мы еще посмотрим, — хмыкнул сержант. — Сейчас я займусь едой для тебя, а потом посмотрим, что мы имеем, хорошо?

— Хорошо, — осторожно кивнула Летта, расслабившись. Она точно знала, что пока с ней рядом «наш», бить не будут.

В первую очередь Гриша сменил магазин, заменив его полным, а почти пустой положил в вещмешок. Положим автомат рядом с собой, сержант немного подумал и достал паек. С помощью перочинного ножа, подаренного ему дядей Сашей, который отнял нож у какого-то фрица, мальчик отрезал маленький кубик хлеба, поднеся его к губам девочки, называвшей себя номером.

Номер девять-ноль-четыре-пять, обнаружив у своих губ хлеб, немедленно схватила его, отправляя за щеку. Хлеб был мягким, а не почти камнем, у него был привкус дыма и, кажется еще чего-то, чем названия Летта не знала. Она с благодарностью посмотрела на мальчика, чувствуя, что почти не может шевелиться.

— Полежи пока, — попросил ее Гришка, доставая миску и ложку из вещмешка. Спички у него тоже были, поэтому можно было озаботиться бездымным костерком, как разведчики показывали и уже накормить девочку теплым, что ей было, конечно же, нужно.

Глава 5

Номер девять-ноль-четыре-пять оглядывалась по сторонам. Что-то было ей знакомым в окружающем ее сейчас лесе, но сбивал запах. Представившийся Гришей спаситель сейчас готовил для нее бульон из тушенки — почти чистую воду, ручей с которой нашел поблизости. Девочка очень боялась оставаться одной, но терпела, понимая, что сама двигаться почти не может, а им много чего надо.

Гриша думал о том, что никаких следов не обнаружил, ни наших, ни этих. При этом не было никакой канонады, что означало — фронт далеко. Из всего этого следовал только один вывод — они в тылу врага. Учитывая состояние бывшей уже узницы — новость была так себе, а боезапаса оставалось не так чтобы много. То есть все было более-менее понятно.

— Нужно