Книга Рассвет - Генри Райдер Хаггард

— Полагаю, тебе не стоит опасаться отказа — однако не стану больше тебя задерживать. Пожмем друг другу руки, мой мальчик. Возможно, ты станешь лучше думать о своем старом отце, когда окажешься на его месте. Я надеюсь на это. Мы часто ссорились, иногда я бывал неправ, но я всегда стремился исполнять свой долг по отношению к тебе, мой мальчик. Не забудь о завтрашнем обеде — и прояви себя с лучшей стороны.

Филип вышел из кабинета отца, до глубины души тронутый добротой и вниманием, с которыми тот его встретил; кроме того, юноша был рад узнать, что наследство его куда больше, чем он ожидал, а кузену Джорджу достанется не так уж и много.

«Этот рыжий лис напрасно интриговал!» — подумал Филип с тайным удовольствием.

Затем он задумался о своем браке и пожелании отца на сей счет. Как известно читателю, Марию Ли он действительно очень любил — и даже до того, как понял это, уже знал, что она станет ему хорошей женой; такой брак во всех отношениях отвечал и здравому смыслу, и собственным интересам Филипа. Да… он примет совет отца…

В тот вечер он повторял это очень часто — и каждый раз перед его мысленным взором возникали нежные голубые глаза с поволокой и статная осанка компаньонки мисс Ли. Ах, что это были за глаза! Кровь Филипа быстрее бежала по жилам, когда он думал о них; в глубине его сердца брезжило желание, чтобы Хильда и Мария поменялись местами…

Однако, несмотря на мысли о юной леди, которой предстояло стать его женой, и юной леди, глазами которой он восхищался, спал в ту ночь Филип крепче и лучше, чем когда-либо…

Глава V

Филип, разумеется, не забыл об обеде у Марии Ли — и это был весьма приятный визит; впрочем, трудно сказать, что пришлось молодому человеку более всего по душе — веселая болтовня и расположение Марии, или скромное и милое присутствие Хильды.

После того как они встали из-за стола, Филип, по просьбе Марии, дал фройляйн фон Хольцхаузен первый урок английской письменности, и будем откровенны: водя ее нежной ручкой по листу бумаги и раскрывая ей тайны английского алфавита, он отнюдь не считал это занятие утомительным. Когда он уходил, восхищение голубыми глазами Хильды значительно выросло; с другой стороны, он был твердо убежден, что было бы весьма глупо с его стороны позволить этому восхищению помешать Филипу Каресфуту жениться на Марии Ли.

Тому, кто водит на коротком поводке сразу двух женщин, следует иметь твердую руку и ясную голову, и к чести Филипа надо сказать, что пока он справлялся весьма неплохо. Через некоторое время он попытался трезво оценить ситуацию, вышло вот что. И Хильда, и Мария были влюблены в него, одна — глубоко и молча, другая — открыто и радостно. Как бы подобное положение ни льстило его мужскому самолюбию, Филип понимал, что вступил на скользкий путь. К тому же он неожиданно обнаружил, что глубокое чувство Хильды оказалось взаимным: он страстно влюбился в нее, и огонь этой страсти бесследно уничтожал все следы его прежней привязанности к Марии Ли. В подобных обстоятельствах большинство молодых людей двадцати одного года проявили бы благоразумие и ответили бы на любовь действиями или словами, однако это не относилось к Филипу, который даже в столь юном возрасте не испытывал недостатка в фамильной осторожности и предусмотрительности. Он прекрасно знал, что его отец никогда и ни при каких обстоятельствах не даст согласия на брак с Хильдой — и если быть до конца откровенными, то и самому Филипу совершенно не нравилась перспектива потерять и мисс Ли, и ее поместье.

С другой стороны, он знал гордый и ревнивый нрав Хильды. Она была не из тех красавиц, что со вздохом подчиняются обстоятельствам и покорно принимают оскорбления: несмотря на всю ее доброжелательность, в душе она была властной и надменной женщиной, которая, займи она в древности трон, царствовала бы в духе Александра Великого — одинокая и непревзойденная. То, что она была прекрасно осведомлена о чувствах, которые ее подруга и хозяйка испытывала к Филипу, он понял довольно быстро: собственно, как он и подозревал, Мария Ли имела обыкновение поверять своей компаньонке все надежды и страхи, связанные с Филипом… Удостоверившись в этом, он стал намного более осторожен в своих высказываниях и поведении.

Лето стремилось к своей середине — а Филип все еще размышлял над своим положением. Англия нежилась под лучами июльского солнца, и в один из таких дней Филип Каресфут, как это часто с ним случалось, оказался в прохладной гостиной дома мисс Ли.

Войдя в дом, он услышал голоса и понял, что в доме есть гости и кроме него. Как только его глаза привыкли к прохладному сумраку после яркого солнечного света, Филип с удивлением увидел, что этими гостями были его кузен Джордж, его партнер мистер Беллами-младший, а также неизвестная дама.

Внешность Джорджа несколько улучшилась с тех пор, как мы видели его в последний раз — тогда он столкнулся с жестоким обращением со стороны Филипа. Теперь лицо его несколько округлилось, и потому нос не выглядел таким уж кривым, а полные губы — такими уж чувственными и грубыми. Волосы были по-прежнему рыжими, а что касается маленьких голубых глазок, то они мерцали неким новым светом. Взгляд Джорджа определенно стал жестче — это был взгляд человека, который в течение почти четырех лет сталкивался с самыми разнообразными проявлениями теневой стороны человеческой души, какие только можно узнать, работая в адвокатской конторе. Он многому научился и потому, едва Филип приветствовал Марию и Хильду, пожав им руки, приветствовал кузена с непривычной теплотой.

— Как поживаешь, Филип? Рад тебя видеть. Как здоровье дядюшки? Беллами видел его сегодня утром и говорит, что он не очень хорошо выглядит.

— Я, видите ли, мистер Филип… я подумал… — сказал, нервно потирая сухие ручки, молодой человек с круглым и немного испуганным лицом — мне утром показалось, что сквайр выглядит постаревшим.

— Ну, видите ли, мистер Беллами, восемьдесят два года — весьма почтенный возраст, не так ли? — довольно весело откликнулся Филип.

— Да, мистер Филип, почтенный возраст… и вполне подходящий для появления на сцене наследника! — тут мистер Беллами тихо хихикнул и немного попятился.

— Он такой шутник! — вмешался Джордж. — Вот что брак делает с человеком. Кстати, Филип, ты знаком с миссис Беллами? Она здесь только две недели… Нет? Тогда тебя ждет большое удовольствие (тут он повысил голос, чтобы его услышали в другом конце комнаты), поскольку это очень умная женщина, и красива она настолько же, насколько умна!

— Разумеется! Я должен просить вас представить меня вашей супруге, мистер Беллами. О вашей женитьбе я, кажется, слышал недавно…

Мистер Беллами покраснел, изогнулся причудливым образом и уже собирался ответить, но тут снова вмешался Джордж:

— Нет, вряд ли. Беллами — хитрый лис. Знаешь, что он сделал? Я представил его этой леди на прошлое Рождество, когда мы вместе были в городе. Таким образом я сам себя высек, уверяю тебя, поскольку не успел я отвернуться — как моя возлюбленная стала миссис Беллами!

— Почему вы поминаете мое имя всуе, мистер Каресфут? — раздался позади них глубокий, звучный и низкий женский голос.