Книга Горькие травы - Кира Козинаки

Но он тут же сладко меня целует — так, что мгновенно уношусь в космос. А потом я покорно поднимаю руки, позволяя ему стащить с меня тельняшку. Под ней простенький трикотажный спортивный лифчик, соски нахально торчат, и ему хватает храбрости провести по ним подушечками больших пальцев, и вот я сама шагаю вперёд, сама буквально вкладываю грудь в его ладони, впечатываюсь губами в его ключицу, задыхаюсь от его запаха.

Снова раунд поцелуев — жарких и ненасытных, но теперь к ним прибавляются осмелевшие пальцы, кружащие по обнажённой коже, путающиеся в волосах, сжимающие плечи, спускающиеся к бёдрам. Решаюсь на свой храбрый шаг и тянусь к пряжке его ремня, одновременно прикусывая его нижнюю губу, но он вдруг накрывает мои руки своими.

— Подожди, — хрипит, чуть отпрянув.

Я замираю, распахиваю глаза.

Пугаюсь жуткой догадки: распробовал, не понравилась, всё-таки передумал.

Он тяжело дышит, опустив голову. Потом смотрит мне в лицо, растерянно и сконфуженно.

— У меня нет резинки.

Таращусь на него несколько секунд, борясь с желанием попенять ему за нагнанный на меня ужас из-за такой ерунды.

— Жди здесь, я скоро вернусь, — говорю.

Иду на кухню, достаю из сумки косметичку и, нащупывая ладонями холодные стены тёмного коридора, возвращаюсь в спальню. Он сидит на кровати, расставив ноги и упершись локтями в колени. Поднимает на меня глаза. Торопливо роюсь в таблеточных блистерах и упаковках пластыря, нахожу презерватив, протягиваю ему, а он с явным облегчением улыбается в ответ. И тут же тянет меня к себе.

— Ты уверена? — шепчет, сжимая ладонью ягодицу и целуя в живот.

Пробегаю пальцами по его волосам и улыбаюсь. Это правильно и неожиданно как-то даже трогательно, что ли: получить моё устное согласие, хотя невербально я уже, кажется, сотню раз сказала ему «да». Прикусываю губу, наблюдая, как его медленные распаляющие поцелуи добираются до моего солнечного сплетения, но он отрывается и находит мои глаза.

— Уверена, — выдыхаю я.

Однажды я надела каблуки и топ на тонких бретелях, приехала в бар, выцепила глазами самого симпатичного из компании парней и улыбнулась ему. Мы выпили по коктейлю, немного пофлиртовали, а потом я, мысленно попросив благословения у Саги Норен[1], предложила ему поехать ко мне и заняться сексом. Он ушёл через пару часов, оставив визитку с просьбой позвонить, если вдруг мне захочется повторить. Я кивнула и, закрыв за ним дверь, отправила карточку в пакет с макулатурой.

Мне было двадцать пять. И я впервые провела ночь с мужчиной ради того, чтобы получить удовольствие, а не чтобы кому-то его доставить. Не чтобы снова убедиться в точности мерзкого выражения «Легче дать, чем объяснить, почему нет». Не чтобы долго смотреть в потолок после и думать, что я фригидная.

И мне понравилось. Даже несмотря на то что я и не испытала оргазм. Ни в этот раз, ни в следующие, когда оказывалась в постели с другими мужчинами. Отсутствие оргазма не делало меня ненормальной или нездоровой, я это точно уяснила, перелопатив кучу книг экспертов в области полового воспитания и даже посетив пару лекций в центре сексуального образования в Москве. Мне нужно было время, чтобы изучить саму себя, понять, что и как мне нравится, раскрыться сексуально. И я экспериментировала, втайне надеясь, что вот в этот раз получится.

В этот раз снова не получается.

Нет, он делает всё правильно: не хватает меня за горло, не наматывает мои волосы на кулак, не лупит по заднице и не пытается кончить в гортань. Наоборот, очень старается, не торопится, трогает меня в нужных местах, гладит то страстно, то нежно, а целует так, что буквально крышу сносит, и пару раз мне даже кажется, что вот-вот. Но чуда не происходит. Процесс приятен, касаться его тела — так вообще неземное удовольствие, только без финального аккорда, без стучащего в ушах сердца, без сводящих судорогой ног остаётся внезапно острое чувство незавершённости.

Будто именно сегодня и именно с ним всё должно было быть по-другому.

Я привычно постонала в нужный момент, выдала тренированную годами имитацию оргазма, не придраться, а теперь он лежит на соседней подушке, ладонь на ходящей ходуном груди, взгляд устремлён в потолок. Абсолютно голый, кожа блестит капельками выступившего пота. Я же натягиваю на себя край одеяла, чтобы прикрыть наготу.

И мы молчим.

— В душ? — наконец хриплым голосом прерывает он тишину и смотрит на меня.

Это похоже на приглашение пойти вместе, но нет, я такое не практикую.

— Иди, конечно, — говорю. — Я сразу после тебя. Чистые полотенца в нижнем ящике комода, бери любое.

Указываю пальцем в тёмный угол комнаты и привстаю на локтях, наблюдая, как он медленно поднимается с кровати. Достаёт полотенце, а я пялюсь на его зад, очень красивый, маленький, крепкий зад. Идёт в коридор, щёлкает выключателем, скрывается в ванной, и я снова падаю на подушку, натягивая одеяло до подбородка.

Почему-то очень хочется, чтобы это было чем-то большим, чем просто секс на одну ночь.

Но не станет, конечно. Потому что где он и где я?

У меня вместо острых коленок кругляши, отчаянно напоминающие на фотографиях лица младенцев. Вместо притягательного плоского животика — горизонтальная полоса, морщина на пузе, блин. А ещё я ношу высокие бабушкины труселя и крайне нерегулярно брею ноги, потому что зимой так теплее. Не понимаю, чем могла привлечь его. Не понимаю, почему он не остановился, когда я разделась. Почему целовал, почему трогал, почему прижимал к себе.

С протяжным стоном, знаменующим начало приступа самобичевания, я сворачиваюсь под одеялом в клубок, обхватываю себя руками, гоняю в голове дурацкие мысли. Нездоровая привычка, от которой, как мне казалось, я давно избавилась.

Слышу, как он выходит из ванной, приподнимаю голову, смотрю на него: бёдра обёрнуты полотенцем, на животе можно бельё стирать, взгляд исподлобья, задумчивый, сосредоточенный. Я сажусь на кровати, но не могу пойти в душ нагишом, не могу позволить ему смотреть на меня, поэтому ищу края одеяла и пытаюсь завернуться в него. Оно плотное и тяжёлое, и мои действия уже превращаются в неравную борьбу, когда вижу, что он, заметив мои потуги, подхватывает с пола свои джинсы и тактично отворачивается. С опаской глядя на его спину, я выскальзываю из-под одеяла и, шлёпая босыми ногами по полу, несусь в ванную.

Ныряя под горячие струи воды, думаю, что было бы очень удобно, если бы он ушёл. Вот прямо сейчас, пока я моюсь. Никаких разговоров, никаких лживых «Было классно» и бестолковых «Я тебе позвоню», никаких вымученных прощальных поцелуев. Просто бы оделся и ушёл. Эта идея настолько захватывает меня, что, выскочив из душа, я даже чищу зубы, по привычке напевая себе под нос китайскую песенку про море. Исключительно для того, чтобы дать ему ещё пару минут на сборы. Снимаю с крючка домашние штаны и футболку, одеваюсь и выхожу.

В спальне его нет, влажное полотенце аккуратно висит на ручке комода. Но я не успеваю проникнуться странным смешанным чувством радости и разочарования, потому что мы сталкиваемся в дверях гостиной. Он тянется к моим губам, но замирает в паре сантиметров от них, словно его что-то останавливает. Пристально смотрит мне в глаза, пробирается под кожу, и я делаю шаг назад. Он полностью одет, куртка зажата под мышкой, в руках светится телефон, по лицу прыгают огоньки гирлянд.