Книга Срезающий время - Алексей Борисов

– Здравствуйте, тетя, – на большее у меня не хватило сил. Словно от пропасти отпрянул и пару мгновений нужно отдышаться.

– Это Алеша, ваш племянник, – спохватился Генрих, – приехал из-заграницы. Я, пожалуй, на двор схожу, надо бы печь растопить.

Я присел на корточки перед женщиной, взял ее иссушенные ладони в свои, подул на них, поцеловал и произнес:

– С сегодняшнего дня все станет иначе. Все будет хорошо. – И увидел, как потекла капля слезинки из наливающихся синевой глаз.

Колотых дров в поленнице конечно же не было. Тимофей отыскал охапку щепы и теперь высматривал клин, чтоб расколоть чудом сохранившиеся сучковатые горбыли.

– Генрих Вальдемарович, – сказал я, подойдя. – Похоже, мне снова потребуется ваша помощь.

– Конечно, – твердо произнес он. – Все, что в моих силах.

– Нужен врач, как его?..

– Франц, – подсказал Есипович.

– Да, именно он. Далее, – стал перечислять я, – потребуется женщина, которая станет ухаживать за тетей, работник во двор, стряпуха, завхоз, то есть управляющий. Необходимо купить продукты, дрова, даже одежду для Авдотьи Никитичной и той мелкой, с костылем. Сено нужно, зерна много. Я не знаю, есть ли тут какая живность, но это уже поутру стану решать. Тут, за что ни возьмись – все нужно срочно. Двести рублей, думаю, хватит, – держите. Если необходимо, воспользуйтесь каретой, сегодня мне она уж точно не понадобится. Я, как вы понимаете, останусь здесь.

– Я вас понял, – сказал Генрих Вальдемарович, жестом отказываясь от денег. – В Абраменках, по соседству, живет вольный хлебопашец Семечкин. Это бывший управляющий именьем. Добрый хозяин. Я заеду к нему и скажу, чтобы направил людей, дрова и продукты. Он только обрадуется, что именье не пропадет. Франц на ночь не поедет, но я по приезду пошлю Тимофея, а он с утра его и привезет. Теперь мой совет: готового платья на Авдотью Никитичну не надо, у нее целый шкаф. У пигалицы с костылем, что надеть наверняка есть, просто в таком виде ее жалко всем, она и рада ничего не делать.

– Тогда последняя просьба. Как только вы вернетесь к себе, пожалуйста, первым делом перенесите мой сундук в арсенал. Есть у меня подозрение, что Смит где-то рядом.

– Опять вы за свое? Я вот что скажу: зря сомневаетесь в Полушкине, он лучший егерь в губернии. После выступления шляхтичей многие на каторгу угодили, а как француз в силу вошел, многие и побежали с нее. Так через наш уезд уже года три как никто не бежит. Но чтоб вам спокойно стало, я исполню просьбу.

Едва карета скрылась из виду, мне вновь пришлось переступать порог дома, и первым делом я осмотрел девицу с костылем. Небольшая отечность в районе лодыжки и незначительные болевые ощущения при нажатии. Слава богу, не перелом и не острая форма растяжения. Хотя, увидев на мне пыльник до пят, ружье с патронташем и сумку с красным крестом, пострадавшая от испуга готова была и станцевать.

– Звать как? – наматывая эластичный бинт на лодыжку, спросил я.

– Руська.

– Маруся… Красивое имя, отзывчивая значит. Авдотья Никитична давно не ела?

– Три дня как, – ответила девочка.

– А сама?

– И я три дня.

– Позавчера куда с больной ногой ходила?

С испугом посмотрев на меня, Маруся всхлипнула и тихо произнесла:

– В Абраменки, за едой. Всегда корку давали, а сейчас не дали. – И полились слезы.

«Да уж, – подумал я, – добрый хозяин Семечкин. Как это он под себя целую деревеньку подмял? Если он вольный хлебопашец, то освобождение от крепости получил лет пять назад или раньше. А если со всей деревней, то только за выкуп, а если нет, должны отрабатывать повинности. Но тут даже мужиков не видно. Ни одного. Что же произошло, если русский человек отказал в куске хлеба? И кому, девочке».

– Ты кроликов любишь? – пытаясь успокоить ребенка, спросил я. – Не кивай, я уже догадался. У меня припрятана пара, пушистые, толстые, уши большие, теплые. Клевер любят, крапиву. Я сейчас принесу, а ты пока за тетей присмотри. Договорились?

К контейнеру, укрытому маскировочной сетью с березовыми ветками, за время моего отсутствия и близко никто не подходил. Сигнальная леска цела, как и подготовленная ракета на случай вскрытия. Кролики что-то хрумкали в своей корзине, вода у них уже закончилась, морковок нет, а вот питательный корм ссыпался лишь наполовину. Уже не так стесненные в движениях, они явно предавались любимым занятиям. Умнички, плодитесь, ешьте, пейте и поклоняйтесь своему пророку Тому Остину, который заселил вами целый континент. От вас больше ничего не требуется. Что я сейчас заберу вместе с ними? Тюк со сменной одеждой и сапоги, банку с лекарствами, настоящие бульонные кубики и самое тяжелое – билеты с ассигнациями. Пачек тридцать, больше в рюкзак не влезет. Ах, да… огниво, печку же надо растопить.

Утром прояснились некоторые детали. На рассвете подъехала телега с продуктами, и вскоре кухня стала местом кулинарных таинств. Возможно, среди немалого количества дыма, вырывавшегося из дымохода печи, скользила мифическая муза Кулина, с любопытством приглядывавшаяся к готовке, оценивавшая количество крупы, соли, специй, приправ, масла, ставившая под сомнение простоту готовящегося блюда и безуспешно пытавшаяся запустить бестелесную руку под крышку кастрюли. А вот голодные мыши уж точно выглядывали из своих закутков, поднимались на задние лапки, принюхиваясь к кухонным ароматам и с нетерпением ожидали возможности поживиться.

Авдотья Никитична сумела немного поесть: вечером бульон, а с утра куриное яйцо. И, набравшись сил, поведала душещипательную историю. Ее слова звучали так, будто всеми помыслами и чаяньями она уже переступила могильную плиту, и лишь случай задерживает ее на земле, чуть дольше, чем она надеется. Если до сего дня я считал, что Сашка просто ушедший в пике картежник (и это самое настоящее проклятие для любой семьи), то теперь я узнал, что к этому горю предшествовал некий фактор. Аферистка с магическим шаром, не иначе как работающая в паре с карточным шулером-французом, нагадала юному офицеру выигрыш в «фараон» целого состояния. Итог не заставил себя ждать. Подпоручик проиграл всё. В сущности, подобные истории никогда не заканчиваются, и всегда находятся упрямцы, которые не хотят смириться с очевидной истиной. Сашка влез в долги, сделал еще одну ставку и пошел писать письмо родителям. Вопрос чести решали всем миром. Отец с матерью сделали все возможное, чтобы сын не стал лицемером перед Богом, людьми и самим собой. Что-то заняли у родственников, что-то у соседей, взяли даже у освобожденных крестьян, а оставшихся крепостных отправили в наем и, в конце концов, переписали на сына именье. Лишившись возможности выкупить земельный надел, Семечкин умолял не отдавать купчую и в итоге ушел. Продолжал ли играть Сашка дальше, мать не знала. Несколько раз просил выслать деньги, и приходилось передавать последние крохи. Некий призрачный шанс выкрутиться из кабалы был, но горе никогда не приходит одно. Случился неурожайный год. Хоть конопля и выросла в цене, но собрали ее мизер, и все планы погашения кредитов рухнули в один миг. Потом продали лошадей и в самом конце приносящую щенков породистую гончую, и все равно остались с долгами. Хорошо еще, что не все соседи настаивали вернуть занятое. Зимой Леонтий Николаевич слег и тихо умер во сне, так и не успев причаститься. Это и стало той причиной, по которой Авдотья Никитична принялась настраивать себя на постриг. Хозяйством с тех пор больше никто не занимался.