Книга Кладоискатель и золото шаманов - Юрий Гаврюченков

Предвкушая вспышку гнева, я решил не заставлять жену бегать открывать мне дверь, а достал ключи и отпер замок сам. По моему мнению, это должно было немного загладить мою вину.

Маринка ждала моего появления в прихожей. Вероятно, я слишком долго возился с ключами. По ее лицу я попытался угадать, что она скажет, но перед глазами все расплывалось.

– Привет, – выговорил я, максимально аккуратно извлекая ключ из скважины.

– Ты весь в крови!

– Это не моя.

– А чья?

– Чувака одного. Со мной все в порядке.

– Хорошо, что Ксения позвонила. – Маринка несколько успокоилась, и тон ее стал раздраженным. – Ты что, подрался?

– Э-э… да нет вроде, – невнятно ответил я.

Ключ, зараза, застрял на полпути, вдобавок дверь все время закрывалась. Я вцепился в ручку и налег на нее всем телом, кое-как зафиксировав ключи на месте. Справившись с этой бедой, повернулся к жене.

– Я очень хорошо доехал, – ловко упредил я возможный вопрос и шагнул к Маринке, чтобы обнять, но она отпрянула.

– Ты весь грязный, – брезгливо заметила супруга.

– В самом деле? – Я посмотрел вниз, но ничего такого не заметил, однако решил не спорить. Если жена говорит, что грязный, значит, так оно и есть. Ей виднее. Лучше умыться, не пререкаясь.

Опершись о стену, я скинул туфли и пошел в ванную. Включил теплую воду и долго дрязгался, обтираясь размашистыми движениями. Засунув под кран обе руки, я отмыл как следует рукава и плеснул пригоршню на фейс. В прихожей я снял куртку и повесил на ближайший крюк.

– А так нормально? – спросил я, появляясь на кухне.

– Как сказать, – скептически оценила Марина и добавила: – Только ко мне не подходи, иди спать.

Я пожал плечами и покорно отправился в комнату. Спать так спать. В гостиной, увешанной полихлорвиниловой зеленью, призванной заменять живые цветы, я сел на диванчик и прикрыл глаза. Телу было сыро и неуютно. Я глубоко вздохнул и лег. Тут же появилось ощущение стремительного полета вниз, к горлу подступила тошнота, и я торопливо открыл глаза. Поганое чувство исчезло. Я осторожно смежил веки. Падение на сей раз замедлилось, потом пошло по синусоиде: вверх, вниз, опять вверх; я словно раскачивался на качелях. Хорошо хоть пропала тошнота.

* * *

Утро я встретил с больной головой и глубочайшим раскаянием в душе. Скорчившись в эмбриональной позе и пялясь в ослепительное окно, я дико мучился от жажды, воскрешая в памяти вчерашние события. Дурацкие разговоры о бересте. Лекции какие-то читал, красуясь своей ученостью. Зачем так напиваться? Ко Ксении чуть было не начал приставать. Ой, блин, как жаль, что я не ушел на две рюмки раньше! На фига вообще после длительного воздержания я опять пошел по синей трассе?

Я застонал и обнаружил себя лежащим на диванчике в гостиной, да еще одетым. Маринка, вероятно, спала в супружеской постели. Я попытался различить ее дыхание, но не услышал. Ноги совсем замерзли. Неудивительно, я ведь всю ночь пролежал в таком виде. Вот это уже совсем ни к чему. Пьянки пьянками, но так опуститься, чтобы дрыхнуть отдельно от жены, мне пока не доводилось. Впрочем, все когда-то делается в первый раз. «В первый раз в первый класс». «Один раз – не пидорас…» Ну вот уж нет! Неужели я деградировал до такой стадии, когда меня прогоняет жена?

Становиться конченым алкоголиком не хотелось. Как бы там ни было, существуют определенные границы приличия, которые я, видимо, вчера перешел. Чего же я такого натворил, что Маринка отправила меня спать в другую комнату? Разгадка пока лежала где-то за пределами моей экстраполяции. Определенно, не в моих правилах общаться с женой таким хамским образом, чтобы… А каким, собственно, образом я с ней общался? Хоть бы деталь какую-нибудь вспомнить, дабы вытянуть за этот хвостик остальные события. Увы, алкогольная амнезия!

Вставать отчаянно не хотелось. Вообще-то организм сигналил, что мне следует попить воды, да и в туалет не мешало бы сходить, однако воля к преодолению инерции покоя отсутствовала, и я продолжал валяться, предпочитая душевную экзекуцию наказанию движением.

Вчерашний день прошел вроде бы нормально. Я конструктивно пообщался с Гольдбергом и поехал отдавать Славе деньги. Я их хоть отдал? Кажется, отдал… именно их «фантой» облил. Ну да, мокрые деньги, – помню, так говорил Заратустра… в смысле, Слава; вот проклятая память! Хоть это помню, и то хорошо.

Я облегченно вздохнул и, сделав неимоверное усилие, перевернулся на спину.

В этом положении я обнаружил нечто новенькое. Брюки оказались необычно темными. Я пощупал ткань, и волосы встали дыбом. Мятый костюм был вроде как влажный. Я испугался. Это-то еще с чего, неужели дошел до энуреза? Совсем уже спился. Да нет, не может такого быть. Но тогда, в самом деле, почему костюм мокрый?

Сосредоточившись на тактильных ощущениях, я снова провел ладонями по штанинам и убедился, что они действительно сырые. Причем, что характерно, на всем протяжении ног, а не только на ляжках, как это получилось бы, обмочись я во сне. Сей факт немного утешил, я расслабился, и мысли снова потекли спокойно, пробивая засорившееся русло воспоминаний. В голове вдруг всплыла довольно ясная картинка: не снимая куртки, я брызгаюсь под краном. Отмываюсь, точно! Это была первая светлая мысль за все утро, и она здорово подняла настроение.

От радости я настолько приободрился, что скинул ноги с дивана и сел. В таком положении не тошнило. Я благосклонно воспринял сей знак и нерешительно потер длани о ляжки. Слава богу, не обгадился! Грязь на правой манжете привлекла внимание. Я недоуменно уставился на руку. Рубашка была украшена размытой коричневой каймой, под ней на коже слиплись волоски. Похоже на кровь. Она-то откуда?! Я тщательно изучил ладони и в складках обнаружил въевшиеся бурые полоски. Их было много, но как они там оказались? Где я мог раздобыть столько крови, чтобы полностью выпачкать кисти? Что характерно, левая манжета была чистой. Следовательно, я замазался, когда оттирался…

Ага, точно, вспомнил я, ведь вчера полоскался в ванной! И тут же пришла другая мысль: полоскался после чего?

Страх заставил сосредоточиться. Я вскочил и пошатнулся, возлияние не замедлило о себе напомнить. Терзаемый нехорошими предчувствиями, я прошкандыбал в прихожую и вцепился в куртку, внимательно изучая рукава. Несомненно, они носили следы небрежно замытой крови: темноватые потеки засохли на пропитке длинными неровными линиями там, где вода прошла по ним краем. Ближе к верху, в особенности на лацканах, я отыскал незатертые брызги и бледные неровные пятна – туда попала вода. Я глянул в зеркало и ужаснулся: рубашка на груди, шея и низ подбородка были обляпаны потрескавшейся черно-красной коркой. Твою мать! Откуда?! Я что, вчера Славу замочил???

Едва не спятив, я выскочил из ванной, чтобы позвонить корефану, однако новая деталь, замеченная в прихожей, добила меня окончательно. Картина была что надо: на обоях у входной двери красовался чуть смазанный отпечаток ладони с растопыренными пальцами. Как в фильме ужасов, блин! Ноги буквально подкосились. Я поплелся на кухню, плюхнулся за стол, налил из графина воды и задумался.