Книга Кладоискатель и золото шаманов - Юрий Гаврюченков

То, что я дошел до ручки, сомнений не оставляло. Я отчетливо помнил, как уходил от Славы, спускался по лестнице и потрошил аптечку в машине. Затем в памяти возникала лакуна, по окончании которой всплывала сцена преодоления двора по газонам, а далее – недовольная Маринка и отход ко сну в гостиной. Тут я заметил, что мои пальцы мелко трясутся, а сердце аритмично трепыхается в груди. Было сильно не по себе, очень сильно. Преодолевая нарастающее чувство стыда, я медленно вернулся к началу провала. Итак: Слава, Ксения, лестница, аптечка, станция метро «Гражданский проспект», какой-то гопник на красной «семерке», пистоны, жетоны…

Протяжно застонав, я обхватил руками свою дурную голову. Какой идиотизм! Неужели я кого-то завалил спьяну? Ну да, сначала машину стукнул, затем попытался уехать, а когда не получилось, вышел разбираться, в качестве решающего аргумента прихватив с собою револьвер. Вот тоже, синьхуан новорусский! И ведь завалил пацана. А потом гнал домой, чудом не нарвавшись на мусоров и не зацепив навороченную тачку. Можно считать, что мне круто повезло. Пока. Но любое везение имеет свойство кончаться, если оно не подкреплено осмысленными действиями.

И действия начались немедленно. Составив относительно полную картину ночного загула, подстегиваемый страхом мозг заработал с потрясающей быстротой и ясностью. Я уверенно поднялся и на слабых, но уже не трясущихся ногах прошел в ванную, где разделся и все шмотки, включая галстук с булавкой, засунул в корзину для белья. Влез под горячий душ и тщательно оттерся мочалкой. Особое внимание я уделил волосам. Будем надеяться, СПИДа у парня не было.

Убедившись, что вся грязь удалена, я врубил ледяную воду и как следует взбодрился. Затем старательно вытерся, надел спортивный костюм и спустился к машине. Обошел «ниву», старательно дыша полной грудью, и внимательно осмотрел повреждения кузова. Ага, бампер спереди малость помят, да заднее крыло слева царапнуто. Ерунда, устраняется за день. Я заглянул в салон и крякнул. Сучья жизнь! Все, больше не пью: оплетка на руле была покрыта бурой коростой, чехол переднего сиденья и дверца изнутри – тоже. Ну, с этим все ясно: чехол снять, оплетку срезать – минутное дело. Я их сегодня и поменяю. Теперь главное.

Я достал из-под сиденья тряпку, которой обычно протирал стекла, и откинул крышку бардачка, слишком хорошо представляя, что ждет меня внутри. Тряпка была грязная, но лучше пачкаться в пыли, чем в засохших мозгах и прочей дряни. Я осторожно извлек револьвер и осмотрел под прикрытием торпеды. М-да, стрелять из такой дуры в упор – значит себя не любить. Газовая струя, образуемая мощным пороховым зарядом, должна была выдувать из раны чертову уйму крови. Они и выдувала: ствол был не то чтобы забрызган – он был залит содержимым водительской головы, да и барабану досталось немерено. Я завернул «Удар» в тряпку и отнес домой. К машине вернулся с полным ведром теплой воды и флаконом шампуня. Дурная голова ногам покоя не дает. И рукам тоже. В ходе зачистки следов преступления обнаружилось пятно на чехле правого сиденья. Видимо, оперся или револьвер положил. Ну да ладно, снявши голову, по волосам не плачут. Чехлы куплю новые. И начну новую жизнь! От интенсивной разминки на свежем воздухе похмельный синдром исчез, а трудотерапия значительно улучшила настроение.

– Если хочешь быть здоров, закаляйся. Позабудь про докторов, водой холодной обливайся, если хочешь быть здоров! – заливался я во весь голос. Говорят, это здорово укрепляет сердце. Пение, в смысле. Что же касается обливаний, то к концу зачистки на мне сухого места не осталось. Срезанная оплетка и передние чехлы были умяты в ведро, а дверная панель и торпеда сияли первозданной чистотой.

– Ка-акой вокал, – послышался за спиной до ужаса знакомый голос. У меня подогнулись колени. От голоса пахло тюрьмой.

Страх был ирреальным – как будто меня приехали брать за убийство. Разумеется, вчерашняя стрельба была тут ни при чем, что я осознал мгновением позже, но легавый сейчас ассоциировался только с последним прегрешением.

Его-то я меньше всего ожидал увидеть, хотя и частенько вспоминал. Кирилл Владимирович Ласточкин, следователь УБЭП,[3]засадивший меня по сфабрикованному делу, прибыл снова попить моей кровушки.

– Что, Илья Игоревич, боимся? – изогнув тонкие губы, цинично поинтересовался управленческий следак.

Я промолчал, воспользовавшись паузой, чтобы оценить обстановку. Мусорюга явился по мою душу не один. Чуть поодаль тусовалась пара крепких ребят в кожаных куртках, однако рожи у них были совсем не ментовские. Чем-то они смахивали на бычков, но и к уголовному миру имели самое отдаленное отношение. Уж в этом я разбираюсь. Не были они бойцами криминального фронта, по крайней мере того, что у нас принято называть криминалом. Они были молодые, чуть за двадцать, и бритые. Из-под завернутых джинсов выглядывали сапоги с белой шнуровкой.

– Что вы так испугались? – продолжал куражиться Ласточкин. – Совесть нечиста?

Но запугивать меня было поздно. Зыркнув в последний раз на забитое настоящим криминалом ведро, я овладел собой и улыбнулся в ментовскую харю.

– Господь с вами, Кирилл Владимирович, я чист. Что за привычка возводить напраслину? А вот сзади подкрадываться нехорошо. Меня ведь от неожиданности кондрашка могла хватить. Кто бы потом отвечал?

– Не повестку же всякий раз присылать, – усмехнулся Ласточкин, выделив слово «всякий». – Мимо ехал, думаю, дай загляну.

«Ишь ты, „мимо он ехал", – разозлился я. – Обмани прохожего, на себя похожего! Не поленился новый адрес узнать, прописан-то я у мамы».

– Не оставляете старых знакомых своими заботами? – вслух сказал я.

– Именно, – кивнул Ласточкин. – Времена, знаете ли, трудные. Тут любые знакомые пригодятся.

– Какой же с меня интерес?

– А какой в капиталистическом мире может быть интерес работника силовых органов к нелегальному кладоискателю? – Со стороны могло показаться, что мы мирно беседуем.

– Так я же завязал, – расплылся я в самой скабрезной улыбочке. – С темным прошлым покончено, гражданин начальник!

– Так уж и покончено, – в тон мне подстроился Ласточкин, указав на забитую походным снаряжением «ниву». – А в машине у тебя конфетки-бара-ночки?

– Палатка, примус, запас продовольствия, – честно признался я, скромно умолчав о наличии металлодетектора. – Вот, на пикник собрался. Разве нельзя?

– Знаю я твой пикник, – посерьезнел Ласточкин, окончательно перейдя на «ты». – Если поискать, то там и лопата найдется. Ты ей что, суп размешиваешь?

– Извините… – Я аж руками развел, как бы в приступе благородного негодования. Все равно бы машину обыскивать не позволил. – Правила пожарной безопасности советуют разводить костер на специально подготовленной земляной площадке. Я закон уважаю, да и природу берегу.

– Зачем вам костер, если примус есть? – резонно поинтересовался следак.