Книга Охотник на шпионов - Владислав Морозов

Ну и, разумеется, было понятно, что стреляют по мне из винтовки, а ППД, при всех его достоинствах, не самый лучший инструмент для снайперских дуэлей. Особенно если у моего противника дура с оптикой.

Для начала я перекатился по снегу правее и выстрелил еще дважды, одновременно продолжая считать «очки» супостата.

Бабахнули еще два выстрела. И оба раза – в деревья левее и сильно выше меня. И все-то этих лесорубов к дровам тянет, видимо, генетически, на подсознательном уровне. Полежал бы ты лучше немного в добротном еловом гробу, сука финская…

Однако, как мне показалось, эти выстрелы были какими-то слишком торопливыми. Стало быть, нервничает?! И, по логике, сейчас он будет перезаряжать! Я рванулся было вверх, собираясь подняться, но новая, шестая пуля цвикнула прямо над моей головой, вернув меня в прежнее положение.

Ого, да у сволоча какая-то хитрая винтовка, с магазином явно не на пять патронов! Звук был какой-то незнакомый, но, судя по всему, все-таки у неизвестного гада была не самозарядка.

Ладно, хрен с ним, раз так, буду воевать как есть. Кряхтя и мысленно посылая по матери тех, кто все это придумал, я пополз вперед и скоро оказался между двух елок. Последовал еще выстрел сильно выше меня. Теперь я был почти уверен, что враг меня почти не видит. Я выстрелил еще дважды. В ответ прилетело два выстрела, опять ушедшие выше меня. Потом за деревьями впереди меня началось какое-то смутное движение.

Я вскочил на колено и перещелкнул ППД на автоматический огонь и пустил в ту сторону короткую очередь. В ответ последовал один, совершенно неприцельный выстрел (все-таки не снайпер мне сегодня встретился, ох не снайпер!), после чего я заметил впереди, между древесных стволов, мелькание чего-то белого. Положив автомат, я схватил с ящика бинокль. И все, что я успел увидеть, – метрах в двухстах или чуть больше от меня за деревьями мелькнула фигура лыжника в белом балахоне с капюшоном и таких же штанах, с палками в руках и болтавшейся поперек спины массивной винтовкой. В принципе, я совершенно верно рассудил, что с такого расстояния я в него из автомата вряд ли попаду. Так что я не думаю, что смог бы помешать неизвестному встать на лыжи и рвануть куда подальше. Да, для автомата было далеко. Если палить, то только чтобы попугать. Но зачем на это патроны тратить?

Долго стоять на месте мне не стоило. Теперь мой общий настрой был далек от философского. Быстро нацепив на плечи вещмешок, я повесил на шею бинокль и, взяв ППД наперевес, скорым (насколько позволял снег) шагом рванул к тому месту, где я только что видел неизвестного стрелка. Я ругал себя за то, что сразу не надел белый халат (однако человека в белом могли свободно принять за белофинна уже свои), и ждал выстрелов с любой стороны, но, как ни странно, обошлось, видимо, этот маннергеймовский мазила здесь был один.

Пока я шел, заодно кое-что для себя припомнил и прикинул. Я, конечно, невеликий эксперт по зимним видам спорта, но тот же биатлон по телику иногда все-таки смотрю. Так вот, неизвестный лыжник уходил от меня практически как классический биатлонист, прямым спортивным шагом, держа палки ровно, да и винтарь (и, кстати говоря, никакого оптического прицела я на этом оружии вроде бы не разглядел) за его спиной висел тоже вполне по-биатлонному. Вы спросите – а что тут такого? А то, что финны на лыжах таким макаром в те времена не ходили, да и по сию пору вроде бы не ходят, за исключением каких-нибудь спортивных соревнований. Более того, они постоянно напоминают о своем «самобытном» стиле ходьбы на лыжах. Как этот «стиль» должен выглядеть в натуре, я, конечно, представлял себе довольно смутно, но то, что я сегодня увидел, было явно не то. И потом, на ногах у неизвестного я успел рассмотреть практически классические лыжные ботинки, а у финнов типичная зимняя обувь – пьексы, такие деревенского вида утепленные сапоги (обычно на меху, из мягкой кожи) с загнутыми под лыжные крепления носками. А точнее сказать, у пьексов на носках сверху присутствуют этакие прямоугольные «наросты». Да и лыжные крепления у финнов тогда были отнюдь не спортивного типа (как, скажем, у гитлеровских, дитлевских горнолыжников), а много проще. Так что – либо по мне стрелял вовсе не финн, или я все-таки чего-то об этой войне упустил…

Потом я наконец добрался до позиции, откуда неизвестный палил в меня. Ну, правильно, свежая лыжня уходила куда-то на северо-запад (действительно, догони его, тварюгу, теперь, учитывая, что я без лыж!), а вокруг того места, где он натоптал, винтовочный затвор разбросал десяток разлетевшихся в стороны свежих стреляных гильз. Пара крайних из них еще не до конца остыла.

Две поднятые из-под ног гильзы тут же вызвали у меня сильное удивление, переходящее в недоумение. Гильзы были незнакомые, а это было уже интересно. Ведь у финнов был местный вариант нашей винтовки Мосина с таким же патроном, а у шведов – их вариант германского «маузера». То есть обе эти винтовки, с обоймами на пять зарядов, и их гильзы были мне более-менее знакомы, а здесь оказалось что-то новенькое, и по форме, и по калибру. Кстати говоря, калибр был явно 7,7 мм, на донце присутствовала латинская маркировка «ELEY380L». Ага, а ведь это Элей, Лондон, инглишменский армейский арсенал! А если это так и, плюс к этому, еще и десяток выстрелов подряд – по мне явно били из чего-то типа «Ли Энфилд Mk.V», калибр 7,7 мм, магазин на десять патронов. Что тут сказать – и сама винтовка, и патроны для нее, мягко говоря, не типичны ни для финской армии вообще, ни для Зимней войны в частности. Даже учитывая каких-нибудь воевавших на стороне финнов шведских или, скажем, датских легионеров. С подобной волыной здесь мог сражаться только ну очень неправильный финн или швед.

Странно все это. И вдвойне странно, когда в тебя вместо приветствия палят из чего-то столь нетипичного. Не люблю я, когда с первых же часов начинаются проблемы и сюрпризы.

На всякий случай, положив обе гильзы в карман своей шинели, я здраво прикинул, что, судя по воспоминаниям участников этой войны, финны редко ходили поодиночке. Этот резвый мазила, похоже, понял, что ему меня не одолеть, коли уж он не положил меня первым выстрелом, а я успел залечь и начал стрелять в ответ. Именно поэтому он и предпочел не перезаряжать винтовку, а побыстрее встать на лыжи и слиться с места баталии. Слава богу, что в 1940 году еще не было достаточно компактных раций. Однако цепь его дальнейших поступков я мог представить довольно легко. Пожалуй, встретив своих, он сразу же доложит о том, что не справился и оставил кого-то (то есть меня) позади себя. И что тогда сделают финны, по самой что ни на есть элементарной логике? Правильно, они пришлют кого-нибудь подчистить за ним – выяснить, в чем, собственно, дело, и добить возмутителя спокойствия. И, чего доброго, пошлют не одного человека, а полноценный патруль из трех-четырех вояк, которые стреляют и ориентируются в этих лесах всяко лучше, чем я. А отследить меня по следам на снегу вовсе не сложно…

В общем, я решил сделать самое простое. Выходить на дорогу и с максимальной осторожностью, топать вдоль нее до первого красноармейского поста. Ведь должно же быть у нужного мне «котла» какое ни на есть боевое охранение? Конечно, оставался риск наступить по дороге на мину или фугас, но что тут поделаешь?