Книга Окраина. "Штрафники" - Юрий Валин

Андрей машинально поднялся на третий этаж. Замок двери в аппаратный комплекс оказался открыт. Было очень грустно. Сколько раз снился этот коридор. Место первой работы, коридор в юность, в эпоху смешной уверенности в завтрашнем дне, веры в неизбежность победы коммунизма над загнивающим и все никак не загниющим Западом. Да, глупостями была заполнена юная башка Андрея Сергеевича. Но ведь легко было жить. Хотя и не очень весело.

Изумление ушло. Думать и бояться уже не хотелось. Жизнь прошла, думай не думай, никогда больше не зажжется здесь свет, не донесутся отдаленные вздохи и нетерпеливый ропот тысячного зала, не раздастся звонок к началу сеанса. Нет огромного зала, нет коридора. И семнадцать лет тебе тоже никогда больше не будет.

Аппаратная. Стены в черном, до потолка, кафеле. Пара ободранных красных кресел, стол с растрепанными журналами смен и техобслуживания. Проекторы. О, еще древние КП-30. Серые монстры с покатыми слоновьими спинами. Еще угольные, немодифицированные. Это потом в них впихнут ксеноновые лампы. А пока электрическая дуга — запас хода на двадцать минут экранного времени.

Фонарь проектора послушно открылся. Полусфера зеркального отражателя, запах угля и многократно прокаленного металла. Отрицательный уголь почти целый — они горят медленнее. Положительный уголь нужно менять. Андрей вынул из планетарки прожженный огрызок, бросил в металлический бак. Знакомо громыхнула жесть. В эту секунду Андрея схватили за капюшон свитера, горло коротко ожгло болью.

— Шумный парень, — сладко промурлыкали в ухо.

Андрей замер, слегка разведя руки. Сталь у горла была острее некуда — порезанная у кадыка кожа даже не болела, а горела, словно паяльником ожгли. В том, что к его спине прижимается женщина, Андрей не сомневался. Кроме мурлыканья и ясного ощущения сильного, стройного тела, был еще запах горячего пота — жаркий, терпкий и крепкий. Не то чтобы неприятный. Скорее, наоборот. Запах пота, раскаленного солнцем песка, сыромятной кожи и ружейной смазки. Чувствуя, как катится за ворот струйка крови, Андрей подумал: пусть режет. Только сразу. Смерть, пахнущая молодой, здоровой бабой, не так уж и плоха.

— Страшно, красавчик?

— Еще как. Доделывай враз, — прошептал Андрей. — Сейчас обделаюсь — обоим будет гадостно.

— Не надейся. Быстро это не заканчивается, — ответили от двери — там стоял крепкий мужчина в коричневой кожаной куртке. — Мадмуазель ограничена в развлечениях, а пытки — вещь захватывающая.

— Барышню случайно не Хеш-Ке зовут? — выдавил Андрей.

— Браво! Какая память, — мужчина белозубо ухмыльнулся. — Полагаешь, девушке льстит, что ее помнят лишь выжившие из ума недоумки?

— Недоумкам из ума выживать трудновато, — начал Андрей, но тут баба, до сих пор непристойно-интимно прижимавшаяся к его спине, чуть отстранилась, зато с такой силой ухватила пленника между ног, что Андрей ахнул и замычал. Согнуться мешало лезвие ножа под подбородком, но боль в мошонке была столь сильной, что Андрей, дергаясь, порезал шею еще раз.

— Ну, весельчак, откуда начнем? Сверху или снизу? — бархатный голос обладательницы скиннер-баффало[4]можно было бы назвать чарующим, если бы не ненависть, сочащаяся в каждом звуке. Впрочем, Андрею было не до оттенков — боль такая, что глаза вылезали из орбит. Смуглая женская рука начала неторопливое вращательное движение. Андрей низко закричал, уже не думая о ноже, двумя руками уцепился за обвитое нитями разноцветных бусин запястье мучительницы.

— Постой, Хеш-Ке, — брезгливо сказал мужчина. — Что за дурные манеры? Нельзя быть такой навязчивой. Вспомни о девичьей скромности. Начнешь чуть позже.

Баба недовольно заворчала, но ослабила хватку. Андрей, пытаясь дышать, кое-как выпрямился:

— Спасибо, месье Боровец.

— Нет, просто парадоксальная осведомленность. — Мужчина, чье лицо Андрею было отлично знакомо, поджал мясистые губы. — Ну конечно, ты же из старых. Думаешь, мадемуазель-полукровка обойдется с тобой снисходительнее, чем с другими жеребчиками?

Андрей вновь почувствовал пару тугих грудей, плотно прижимающихся к спине. Иссиня-черная прядь защекотала шею. Раскаленный язык неожиданно лизнул в ухо. Андрей дернулся:

— Месье комиссар, нельзя ли просто пустить мне пулю в лоб?

— Лишить девчушку развлечения? — Старинный знакомый качнулся на каблуках. — Пуля, мой догадливый друг, — это роскошь. К чему джентльмену слабости? Умри, как мужчина. Можешь поверить, моментами тебе будет почти приятно. Естественно, если сразу не спятишь от боли.

— Месье комиссар, я все-таки здесь работал…

— Работал? — Двойник героя-любовника, снявшегося в восьмидесяти фильмах, покачал головой. — Хочешь сказать, жрал дешевое пиво, рвал пленку и «резал» части, чтобы пораньше смыться домой? Как вас здесь принято называть? Обувщик?

— Сапожник, — признался Андрей.

— Весьма точная характеристика. Хеш-Ке, сможешь выкроить из его спины пару мокасин? Это будет весьма символично.

— Тощий жеребчик, — промурлыкала женщина, для разнообразия болезненно хватая пленника за ягодицу. — Придется повозиться. Но я сдеру кожу поаккуратнее.

Лезвие ножа покинуло подбородок, и острие мгновенно прочертило тонкую линию от загривка до нижних шейных позвонков. Андрей почувствовал, как его лизнули в набухший кровью порез.

— Да ладно вам, — негромко пробурчали из перемоточной. — Пусть пока языком поболтает. Он из старых, хоть что-то соображать должен.

— Думаешь? — комиссар с сомнением оглядел Андрея. — Знаешь, Горгон, все местные болтают одно и то же. Они совсем не так рассудительны, как ты надеешься. Кстати, обувщик, ты не вздумаешь улепетывать? — Губастый утконосый красавец откинул полу куртки, показал рукоять большого револьвера. — Рискни, и я тебе ляжку прострелю. Ладно. Хеш-Ке, дай ему отсрочку. Ма-лень-ку-ю. Торопиться нам некуда.

Андрея отпустили. С такой силой, что он врезался лбом в кафельную стену и рухнул, опрокинув бак для углей.

— Я говорила, громогласный вонючий лошак, — засмеялась баба.

Андрей сидел, пытаясь справиться с темнотой в глазах и не орать от боли. Лоб — ерунда, вот проклятое колено… Да и между ног…

— Чего расселся? — поинтересовались из перемоточной. — Лоб у тебя крепкий, если враз не раскололся. Иди сюда, коли ты местный.

— Сейчас, — с трудом выговорил Андрей. — Колено у меня не совсем в порядке.

— Колено? Хеш-Ке, помоги ему. Только мягче.

На этот раз Андрей успел сгруппироваться — удар мокасина принял на бедро. Хеш-Ке, гибкая красавица-метиска в вылинявших джинсах и неприлично распахнутой на груди сорочке, возвышалась над ночным смотрителем. Нож в ее руке игриво взблескивал в свете тусклых плафонов аппаратной. Тонкий шрам на правой щеке женщины абсолютно не портил смуглой зловещей красоты. Баба угрожающе качнулась к гостю.