Книга Сварог. Железные паруса - Александр Бушков

Очень скоро кавалькада оказалась за городом, практически натом самом месте, откуда Сварог вчера обозревал живописные окрестности. Толькотеперь картина разительно изменилась: безлюдная прежде равнина кипела жизнью.Огромный военный лагерь, где разместились не менее пяти тысяч человек, радовалвзор любого, находящего, что одно из самых прекрасных зрелищ на свете –грамотно устроенный бивуак.

Стройными рядами протянулись парусиновые палатки, походныеконовязи, кожаные водопойные корыта. В предписанных уставом местах воткнуты вземлю полковые знамена и двухцветные вымпелы ал. Как положено исстари, укаждого знамени стоят четверо часовых со штандарт-перевязями на кирасах, а укаждого вымпела – двое. В нескольких местах тянутся к небу черные дымкипоходных кузниц, и к ним выстроились недлинные очереди кавалеристов, чьи лошадинуждаются в перековке. Палатки полковых коновалов, как полагается, отмеченыбело-зелеными вымпелами. Дымят кухни, откуда доносится приятный аромат мяснойпохлебки. Слева, опять-таки огородив небольшое пространство уставными веревкамис зелеными треугольными лоскутами, суровые профосы, здоровенные хмурые дядьки вкожаных колетах, с засученными по плечи рукавами, сноровисто охаживают розгамиголую задницу растянутого «на четыре колышка» бедолагину, значит, заслужил…

Одни только Вольные Топоры нарушали уставную гармонию – взнак своего исконного, вольного статуса установили палатки не аккуратнойшеренгой, а хаотичной кучей. Но это была одна из тех мелочей, в которых Топорамследовало потакать. Главное, отсюда видно, что и в их расположении не заметнони малейших следов безделья или предосудительных в походе забав – все впорядке, кто оружие точит, кто сбрую проверяет…

Проезжая шагом мимо палаток, Сварог зорко приглядывался кфизиономиям своих бравых ребят. И в конце концов должен был признать, что егоприказ об умеренности был выполнен в точности: видно, конечно, невооруженнымглазом, что вчера употреблял каждый второй, не считая каждого первого – но вмеру, в плепорцию, так что сегодня не заметно ни единой рожи, сведенной тяжкимпохмельем. С Черным Князем шутки плохи – не дожидаясь приказа короля, своейволей велит профосам ободрать зад провинившемуся, а то и повесит на вздернутыхоглоблях в обозе…

Справа послышался звук, казалось бы, несовместимый с общейкартиной, но только не для знающего человека. Затарахтел мотор единственногопривезенного с собой в обозе самолета. Ага, собрали наконец…

Сварог повернулся в ту сторону. Истребитель как раз сорвалсяс места, побежал по равнине, набирая скорость, и трава упруго пригибалась пообе стороны от него под напором воздушной струи от превратившегося в туманный кругвинта. Оторвался от земли и пошел вверх, круто набирая высоту, полетел всторону перевала и крепости. Человек десять в синих с серебром мундирах –батальон аэродромного обслуживания, хотя и именовавшийся здесь иначе – осталисьстоять в горделивых позах, всем своим видом демонстрируя превосходство надархаичными родами войск и причастность свою к семимильной поступи техническогопрогресса. Оказавшиеся поблизости гланские конники, народ патриархальный,смотрели вслед умчавшемуся на разведку самолету с явным неодобрением, а один,не скрываясь, помахал перед лицом вправо-влево сжатым кулаком – так в Гланеотгоняют нечистую силу. Ничего, ребята, привыкнете, весело подумал Сварог.Стальной конь идет на смену крестьянской лошадке… черт, а не добиться ли, чтобыв обиход вошли трактора? Гораздо легче было бы осваивать целину в ТрехКоролевствах. Нужно будет провентилировать вопрос наверху, заранее прикинув,кто будет против, а на кого можно полагаться…

Он повернул коня в сторону палатки Черного Князя. ШатерГарайлы абсолютно ничем не отличался от прочих, разве что размерами был самуюмалость побольше. Перед ним, охраняемый шестью часовыми, стоял штандарт маршалагвардии – черное знамя с вышитыми золотом скачущими конями, подковами искрещенными мечами. Штандарт этот в минуту передышки и хорошего настроенияпридумал сам Сварог, и новоиспеченному маршалу он пришелся по вкусу; правда,Гарайла, налюбовавшись эскизом, деликатно поинтересовался, нельзя ли добавитьСимаргла и «мертвую голову» – старый геральдический символ ратагайской конницы.Сварог, пребывая в самом добром расположении духа, разрешил. По его глубокомуубеждению, штандарт с добавлением «мертвой головы» стал напоминать махновскоезнамя – но, поскольку о махновцах здесь никогда не слышали и вряд ли когда-нибудьуслышат, не стоит быть излишне придирчивым эстетом… Главное, маршал был ввосторге, а человек он нужный и глубоко преданный, пусть себе тешится…

Палатка Гарайлы стояла в гордом одиночестве, на расстоянии вдобрых двести уардов от лагеря, и примерно на половине этой дистанциирастянулись цепочкой с дюжину караульных гвардейцев. Причина тут была отнюдь нев маршальской спеси, каковой Гарайла и не страдал, – просто так уж исстариповелось, что палатка военачальника, в которой часто проводятся секретнейшиесовещания, должна стоять на отшибе, чтобы разговоры в ней никто не могподслушать. Вполне разумный и эффективный обычай для мира, в котором шпионыпока что не пользуются микрофонами…

Завидев Сварога, караульные вытянулись по стойке «смирно».Он спрыгнул с коня, привязал поводья к походной коновязи, где уже стояло сдюжину боевых скакунов, жестом приказал свите оставаться на прежнем месте и водиночестве направился к палатке.

Вход, как маршалу и полагалось по чину, стерегли шестеро склинками наголо. Сварога, разумеется, и эти не остановили, исправновытянувшись. Он приподнял закрывавший вход полог и вошел.

Маршал сидел лицом к нему за раскладным столом, заваленнымкартами. Увидев короля, нацелился было вскочить и рапортовать, но Сварог, видя,что маршал погружен в серьезные дела, показал рукой, что беспокоиться неследует. Оглядевшись, придвинул ногой неказистый, но прочный раскладной стул,сел и закурил.

Гарайла с озабоченным, хмурым лицом продолжал возиться слинейкой и огромным бронзовым циркулем, и это затянулось надолго. Сварогтерпеливо ждал, стряхивая пепел в стоявшую на полу тарелку с обглоданнойкостью.

Закончив наконец, Гарайла отодвинул инструменты, но головыне поднял. Подперев голову руками, сжав кулаками уши, вперил взор в ворох картна столе – по сложившемуся у Сварога твердому убеждению, уже ничего нерассчитывая и не обдумывая. Просто сидел и таращился на стол с чрезвычайноотсутствующим видом. Определенно у него было дурное настроение, а ведь этоплохо вязалось с первыми успехами кампании. Сварог даже забеспокоился: что,если разведка притащила какие-нибудь скверные новости? Скажем, поблизости всеже объявились превосходящие силы противника в таком количестве, что разумнеесразу отступать. Жаль, если так. Удачно все началось, и продолжается пока чтоне самым худшим образом…

Словно забыв о присутствии Сварога, Гарайла вдруг затянул,по своему обыкновению, самозабвенно, но фальшиво, коли уж называть вещи своимиименами, невероятно гнусавым голосом:

– Помню, брала наша конница

Тиморейские поля…