Книга В пасти Дракона - Александр Красницкий

— Тогда промахнём духом — там нас не ждут, ошалеют и пропустят.

— Так! Гайда, станичники!..

И с диким гиканьем понеслись удальцы во весь опор, направляя коней прямо по широкой деревенской улице... Там были китайские солдаты.

Никто из них не мог ожидать такой дерзости. Гиканье и свист изумили и действительно ошеломили их. Вместе с солдатами здесь были и боксёры. Один из них кинулся было к казакам и протянул руку, чтобы поймать поводья, но сибиряк нашёлся. Он что было силы огрел китайца по руке нагайкой, и тот отскочил, крича от боли.

Казаки и Ватс выскочили уже из Деревни, когда китайцы пришли в себя и открыли по ним огонь. Толпа боксёров, громко крича своё «ша!», кинулась было им вслед, но где же было догнать им, пешим, летевших, как вихрь, удальцов?

— Слава тебе, Господи! Пронесло! — перекрестились молодцы, очутившись в поле. Что, мусью, страшновато было, небось?

Но Ватс, говоривший только по-английски, само собой, не понял этого вопроса. Впрочем, выпятив вперёд грудь, он хвастливо поколотил в неё, как бы показывая этим, что такой удачей отряд был обязан ему.

Около часа после этого они продолжали путь совершенно спокойно, пока не попалась на пути какая-то новая деревня.

Ободрённые первой удачей, смельчаки и на этот раз решили прибегнуть к рискованному манёвру. Они построились в боевой порядок и помчались вперёд с диким гиканьем и свистом.

Но на этот раз, удача оставила их.

У первых же фанз казаков встретили выстрелами. Ватс знаками посоветовал взять в сторону по узенькому проулку. Он, а с ним и его спутники надеялись этим путём выбраться в поле. Свернули, помчались и вдруг — о, ужас! — увидели перед собой толпу вооружённых китайцев, а за ними высокую глиняную стену.

— Пали в них! раздалась команда старшого. И все назад!

Прежде чем китайцы успели сообразить, что им сделать, грянули три выстрела, и трое из толпы грохнулись на землю. Только тогда китайцы схватились за ружья, но смельчаки были уже далеко.

Однако хотя они и спаслись, всё-таки они ничего не выиграли. Маленький отряд очутился в поле. Здесь пала лошадь Ватса, которую ранили китайцы в деревне. Хорошо ещё, что станичники оказались предусмотрительными и захватили с собой запасного коня, не то бы Ватсу пришлось остаться; да, впрочем, и был момент, когда англичанин раздумывал — не отказаться ли ему от затеи.

Готовясь отправиться дальше, казаки заметили, что Ватс, страшно волнуясь, делает им какие-то знаки. Он поворачивал лошадь назад и махал рукой в сторону Тянь-Цзиня, стараясь увлечь спутников за собой.

— Никак он нас обратно зовёт? Ах он, шельма! возмутились удальцы. — Чего ты, мусью?..

Ватс принялся показывать жестами, что он вовсе не желает быть убитым и предпочитает возвращение в город.

— Да что он? Смеётся над нами? — разозлились казаки. — Мы лучше умрём, а приказ начальства исполним!.. Струсил шельмец! Пусть один возвращается, а мы... ганда вперёд!

Кое-как они объяснили Ватсу своё решение. Тот попробовал снова убедить их возвратиться, но казаки и слушать его не хотели. Перспектива остаться среди поля одному показалась англичанину не совсем приятной, и он, ворча и бранясь, всё-таки последовал за казаками.

Теперь маленькому отряду пришлось ехать полем. Прорваться через деревню нечего было и думать. Там все ждали нового нападения. Приходилось деревню обогнуть и затем выбираться на дорогу, идущую по берегу Пей-хо. Это стоило немалого труда. Ночь выпала совершенно безлунная, ориентироваться было почти невозможно.

Но лихие сибиряки преодолели все эти затруднения. До рассвета они раза четыре натыкались на китайцев, но теперь уже счастье было с ними. Никем из врагов незамеченные, переправились они вплавь через Пей-хо, но тут наткнулись на огромный неприятельский лагерь. Только благодаря предрассветному туману не попались удальцы здесь в руки китайцев.

Совсем уж рассвело, когда отряд очутился перед фортами Таку.

Храбрецы в смущении остановились.

— Чего же нам, братцы, теперь делать? Как быть? Это же китайская крепость! — начал совет старшой.

— Что делать? Поразведать нужно!

Сказано — сделано. Ползком подкрались казаки к фортам и тотчас же убедились, что китайцев там нет...

Когда взошло солнце, они уже были в Таку и явились к начальству.

— Что за люди! Что за молодцы! — слышались вокруг храбрецов восклицания, когда они окончили доклад. — Ведь они прошли через все неприятельские линии, через сплошной неприятельский лагерь, в чужой незнакомой стране, среди народа, язык которого им неизвестен... Это — чудесный подвиг.

Молодцы стояли навытяжку и «ели глазами начальство».

— Спасибо, ребята! — сказал с особенным чувством генерал Стессель, назначенный начальником международного отряда. — Спасибо ещё раз! Как отблагодарить вас за такое старание?

Молодцы замялись и смущённо поглядывали друг на друга.

— Что же вы! Говорите! Мистер Ватс, — обратился генерал к англичанину. — Какую награду желаете получить вы?

Ватс выпятил грудь колесом.

— Конечно, генерал, — заговорил он, — я буду скромен, но, вы сами понимаете, никакой труд не должен оставаться без вознаграждения, особенно такой опасный, какой был предпринят мной ради спасения несчастных, попавших в ловушку...

Генерал нахмурился:

— Конечно, конечно! Но что же вам угодно?

— Я оставлю этот вопрос на ваше усмотрение, генерал.

— Хорошо-с! Ну а вы, ребята, надумали?

Опять смущение ясно отразилось на лицах казаков.

— Да говорите, чего вы! — настаивал генерал.

— Уж, ваше превосходительство, ежели только милостивы будете, — начал, путаясь в словах старшой. Только награждать нас совсем не за что, потому что мы — по долгу службы...

— Знаю это! Дальше что?

— Так уж будьте милостивы, прикажите по новым сапогам выдать, из станицы теперь не дождёшься, а здесь взять негде ...

Генерал расцвёл в улыбке, выслушав эту наивную просьбу героев, рисковавших жизнью И не нашедших для себя другой награды, кроме как по паре сапог, которые они и без того легко бы могли получить.

Привезённая казаками от Анисимова записка ускорила сформирование отряда. 8-го июня войска уже выступили из Таку. Командовал отрядом генерал Стессель, так как русские преобладали над всеми численностью.

Как только разнеслась среди высадившихся уже в Тонг-Ку европейцев весть об отчаянном положении Анисимова и его отряда, засуматошились все: и немцы, и англичане, и французы.

Шуточное разве дело предстояло им! Сорок с небольшим вёрст, отделявших Таку от Тянь-Цзиня, на всём своём протяжении превратились в сплошной вражеский лагерь, через который иначе и пройти нельзя было, как силой.