Книга В пасти Дракона - Александр Красницкий

Каких только ужасов не сообщалось об участи европейцев в Пекине. Тогда-то и родилась идея русского похода на Пекин — идея освобождения мучеников или, если они погибли, достойного отмщения за их смерть.

И во имя этой идеи, чистой и бескорыстной, поднялся могучий, великодушный Медведь Севера и пошёл с военной угрозой на своего старого друга — китайского Дракона.

Едва пошёл он, и сейчас же увязались за ним жалкие пигмеи.

Никакая идейная цель не руководила ими. Они видели лишь возможность наживы. На первом плане стояли экономические интересы.

А Медведь шёл и шёл вперёд. Под его уларами пали неприступные форты Таку, Тянь-Цзинь и наконец Пекин...

Пришёл Медведь — картина не та, которую он ожидал увидеть. Все европейцы живы и здоровы. Умерли те, кому на роду в это время смерть была написана, а остальные в крокет да лаун-теннис под гром китайских пушек играли да проект медали в память «пекинской осады» обсуждали...

Увидел всё это Медведь, и ясно ему стало, что в Пекине для него нет дела, а раз нет дела, то сейчас же он и ушёл восвояси.

Он-то ушёл к себе, а те, кто явился с ним, остались...

Пока союзники не вошли в Пекин, можно объяснить и простить европейцам их неистовства на пути к столице Китая: беспощадное, ненужное истребление мирных жителей! страны, их жилищ и имущества; но когда союзники пришли в город, и европейцы убедились, что там все их соотечественники здоровы и невредимы, то можно ли без содрогания вспоминать об их «подвигах», совершаемых даже после начала мирных переговоров?

Карательные экспедиции, доходившие на Севере даже до Калгана, в ужас приводили самих участников их. Все эти Фрицы, Вилли и прочие, письма которых облетели благодаря газетам весь мир, сами по себе честные люди, и их сердца до боли сжимались, наверное, при одних только воспоминаниях о морях пролитой их руками неповинной крови...

А этот триумф европейских войск в Пекине, когда они после взятия города русскими шли через дворцы, священные для сотен миллионов людей? День этот в Европе осмелились назвать «величайшим днём в истории XIX века», а, между тем, этот день был позором Европы.

И мы, русские, имеющие в недалёком прошлом Москву с точно такими же «подвигами» европейцев, не можем не сочувствовать от всего сердца несчастному Китаю.

Недалеко, быть может, то время, когда явится у Китая свой художник вроде нашего Верещагина, и тогда на полотне будут увековечены деяния Европы в Пекине, как увековечен Верещагиным позор Европы в Москве.

Но что сделано, то сделано...

Остаётся только радоваться тому, что Россия и русские оказались совершенно непричастными к пекинским злодеяниям...

Велик Бог земли русской!

Он, Всемогущий, не оставляет своими и великими, и богатыми милостями нашу Родину и её верных сынов. Он, Всесильный, всегда хранит её от бед и напастей, от всех испытаний.

Много врагов у нашей великой и могущественной матушки России, ох как много! С завистью смотря т жалкие, трусливые и алчные пигмеи на северного колосса; уж чего они только не придумывают, чтобы столкнуть его с великого прямого пути чести и добра... И клеветы-то всевозможные, и хулы придумывают, и кулаки свои малосильные на него насучивают сообща, оружием стук и бряк поднимают...

Пусть себе! Не страшно.

А Маньчжурия на разграбление «культурной» Европе всё-таки отдана не будет. Одни только её прямой хозяин — Китай — имеет право получить её. И получит он её, но получит сохранённой, цветущей, если только будет в силах сохранить её такой и в будущем.

В Европе же пусть себе утешаются и строят из себя известную моську из басни. В самом деле, не страшно... Мы — русские, с нами Бог! Бог же, как всем это известно, не в силе, а в правде.

Вот уже полтора года Великобритания, считающая своего населения гораздо больше, чем Китай, напрасно старается одолеть жалкую горсть мужиков и пастухов Южной Африки, а ничего не выходит из её стараний, потому что правда не на стороне сильнейшего.

А уж если сильнейшая в мире нация, располагающая и силами, и громадными средствами, с двумя десятками тысяч плохо вооружённых, но зато полных сознанием правоты своего дела земледельцев не в состоянии справиться, то с нами-то, русскими, и миру всему борьба не под силу.

Помните это, помните всё, что мы — русские, что с нами Бог...