Книга Нимб для президента - Артур Луазо

– П-п-простите, Ваше величество, я и сам некоторым образом в недоумении, – пробормотал не веривший своим глазам граф.

– Это значит, Ваше величество, – раздался голос из противоположного угла залы, – что я хотел, чтобы Вы отнеслись к моим словам со всевозможной серьёзностью.

Император и граф мгновенно обернулись и остолбенели – гость полностью изменил внешность. Теперь это был высокий худощавый мужчина в типичной славянской народной одежде – расшитая сложным рисунком белая рубаха, светлые штаны, лапти, а в правой руке – сучковатый деревянный посох с сидящей на его навершии сове. Изменилось некоторым образом и лицо гостя – борода заметно удлинилась и поседела, а вместо чалмы на длинных волосах теперь был обруч. Зато величавости в его облике заметно прибавилось, а глаза прямо-таки обжигали холодным синим пламенем.

– Позвольте, Ваше величество, поведать Вам поучительную историю, связанную с далёким прошлым Европы, – подошедший ближе таинственный гость сделал лёгкое движение рукой, и стулья сами деловито подползли к государю и графу. – Присаживайтесь, Ваше величество, история будет долгой. Да и Вы, граф, садитесь. Вы же не будете возражать, государь?

Павел сумел только совершить неуверенное движение головой, означавшее – пусть садится.

Как только они сели, в комнате непостижимым образом стало темно, а потом Павел и Кутайсов, вдруг, оказались внутри неярко освещённой, огромных размеров зале, потолок и стены которой терялись во тьме. Посреди залы стоял длинный, овальный, очень громоздкий каменный стол, а за столом сидели люди в старомодных одеяниях. Кто-то из сидящих был в доспехах, кто-то в богатой, расшитой золотом и драгоценными камнями одежде. В свете факелов трудно было разглядеть точно черты их лиц, но и того, что было видно, доставало, чтобы понять – собрались здесь люди не первой молодости, но отнюдь и не старики, и каждый из них просто-таки олицетворял собой Власть и Могущество. Собравшиеся вели неспешный разговор, свидетелями которого и стали император и граф, которых, кстати, никто не замечал. Они же, поначалу растерявшись, постепенно осознали, что их не видят, успокоились и стали с любопытством вникать в происходящее. А оно и в самом деле было интересным…

… – Таким образом, мы сможем призвать в поход около десяти тысяч рыцарей в полном снаряжении. Учитывая германцев, западных славян, а также этот сброд, который насобирает Пётр Пустынник, получается недурное войско, около шестидесяти-семидесяти тысяч. Вопрос только один – куда направить силы? На Византию, далее на Иерусалим, а затем в Индию или, всё-таки, сначала на Киев? – сказавший это был в рыцарском одеянии, но видно было, что он больше привык находиться вдали от поля битвы, слишком уж лощёным было его лицо.

– Киев нам уже не интересен. Волхвы ушли, – начал отвечать другой, в кардинальском облачении, – а их витязей мы одолели. Русь уже стала христианской, мы сумели полностью уничтожить все воспоминания об их богах.

– Не надо, Шестой, быть таким уверенным, – подал голос мужчина с графской короной на голове, сидевший посредине одной из овальных дуг стола. – Уничтожить память можно лишь тогда, когда уничтожишь всех её носителей, а нам это сейчас не по плечу. Но операция по устранению волхвов, безусловно, была очень успешной. Я до сих пор не понимаю, почему они не стали сражаться, а сами себя сожгли, но этого нам уже, видимо, не узнать никогда. Сетх с ними. О Руси мы можем больше не беспокоиться, там всё кончено. Если, конечно, ошибок не наделаем. А вот Азия… Как же некстати появился этот Мухаммад, чтоб меня черти взяли! Нам нужен плацдарм в Азии, и пусть это будет Иерусалим. Тем более, что там стоит Ускоритель…

– Ты прав, Первый, нам нужен Иерусалим. А заодно сметём Византию, слишком уж вольготно стали вести себя её императоры, забыли, кому они властью обязаны, – жёстко поддержал Первого рыцарь, сидевший напротив.

– А разве они знали? – удивился Первый. – Мы же им ничего и не сообщали, вроде бы. Или я что-то пропустил, Второй?

– Константин знал, – ответил вместо Второго кто-то из плохо освещённого дальнего закругления стола.

– Вспомнил, тоже мне… Константин знал… Да когда это было, – усмехнулся Первый. – Ладно, пока мы тут, в Европе, пытались империю возродить, они там, в Азии, несколько оторвались от реальности. Эх, жаль, Карла нельзя вернуть. Не зря, Второй, ты обозвал его Великим, мужик попался толковый, да и власть любил. Может быть, мы можем что-нибудь придумать, чтобы кого-нибудь, ставшего для нас очень полезным, оставлять жить подольше? Эй, Двенадцатый, что думаешь?

Двенадцатый, одетый в яркий лиловый халат алхимика с вышитыми на нём серебряными звёздами, скривился, как от лимона, и нехотя прокряхтел:

– Чего там придумывать… Провести кое-какое генетическое вмешательство да к Ускорителю привезти на пару месяцев. Лет триста после этого ещё проживёт. Вот только, зачем? Что нам эти недоумки, мало их, что ли? На место одного более-менее толкового сразу трое приходят, вон как они плодятся. Я думаю, что нам скоро, наоборот, придётся как-то ограничивать их популяцию, иначе не избежать проблем. Война – это вы хорошо придумали, а я пока с вирусами поработаю, может быть, тоже что-нибудь действенное найду…

– Да, жёстко ты настроен. Впрочем, ты, наверное, прав, людей нам хватит. Что в Британии? – Первый бросил вопросительный взгляд в самый тёмный сектор стола.

– В Британии всё идёт своим чередом. Мы основали новую династию, всех северян прогнали, – из-за плохого освещения не было понятно, кто ответил Первому на его вопрос.

– Вот и замечательно. Старайтесь, чтобы цепочка не прерывалась, нам важно вести их род от нашего драгоценного бога, – кивнул Первый. – Пусть набирают силы. Как вы думаете, когда настанет пора открыть им Закатный материк?

– Пока рано, Первый. Пусть ещё размножаются, а то на самом деле не так уж их и много, что бы ни думал об этом Двенадцатый. Давайте лучше с коранистами разберёмся, Византию прижмём, а потом уже и новые земли отправим осваивать. Там, на Закатном материке, кстати, какие-нибудь сдвиги по аборигенам имеются? Как их правильно, ацтеки, майя? Что скажешь, Четырнадцатый? Ты у нас отвечаешь за этих дикарей, – Второй скептически посмотрел на сидевшего от него справа мужчину в грубоватой одежде, по всей видимости, морехода.

– Никаких существенных подвижек, – развёл руками Четырнадцатый. – Никаких новых идей они воспринимать не хотят, единобожие не принимают, всё ждут красивых белых бородатых богов. Дети Посейдона нам ужасно нагадили своим желанием помочь этим дикарям. Первый, ну ты же помнишь, ты сам там когда-то поработал.

– Это Дети Посейдона за Вавилон нам так отомстили, жаброхвостые, – зло бросил сидевший рядом с Первым мужчина, одетый в камзол, до того усыпанный драгоценными камнями, что его блеск вызывал боль в глазах.

– Ну что ж, пусть их. Когда наши рыцари, кстати, тоже белые и бородатые, туда придут, мы им разрешим не церемониться с этими обезьянами. Золото всё спишет. Только придётся ждать, пока рыцари для такого похода созреют. А пока пусть лучше приберут к рукам Индию да Хинов. Думаю, после Иерусалима туда будет открыт лёгкий путь, а? – Первый обвёл собеседников торжествующим взглядом.