Книга Нимб для президента - Артур Луазо

Свиланс был мастером по умению выжимать из большого объёма информации всё самое необходимое без потери смысла (однажды он на спор изложил на двух листах формата А4 весь смысл романа «Война и мир», сумев передать даже краткое содержание основных сюжетных линий). И что было действительно ценно, так это то, что он никогда не вносил собственного отношения к пересмотренным им данным, мог донести главную идею именно так, как того добивался автор, иногда даже яснее.

Сейчас доклад Свиланса занял около полутора часов. Сначала генерал слушал не очень внимательно, пытаясь по ходу обдумывать дальнейшие действия, но через десять минут уже полностью сосредоточился на словах майора. На протяжении всего доклада генерала бросало то в жар, то в холод, а когда Свиланс закончил, то чувствовал себя Майоров, как человек, который всю жизнь искал самую важную в истории человечества тайну, обошёл для этого всю Землю, пересёк все пустыни и океаны, погубил множество людей, добыл, наконец, вожделенную шкатулку, открыл её и нашел нарисованный на листочке фаллос и подпись «Ха-ха!».

«Боже, да лучше бы я этого никогда и не слышал! Боже, Боже, да за что мне это?» – отчаяние генерала было непередаваемым. Ведь, оказывается, он своими руками разрушил всё, к чему стремился и во что верил всю свою жизнь. Растоптал, смял, уничтожил, сжёг и развеял по ветру. Это конец…

– Товарищ генерал, – майор был ещё в кабинете и с тревогой смотрел на побледневшего, вцепившегося в край стола генерала, выражение лица которого было таким, будто он только что, на глазах у майора, сошёл с ума. – Товарищ генерал, я вам ещё нужен?

– Иди, майор, – генерал безнадёжно махнул рукой. Выходя, майор Свиланс услышал, как генерал сказал полным горечи голосом:

– Эх, Женя, Женя…

Почти недавно, начало девятнадцатого века…

Скудное петербуржское солнце с трудом пробивалось из-за низко плывущих по небу туч, бледными лучами освещая громоздкий силуэт Михайловского замка. Император, стоя у окна, внимательно наблюдал за происходящими на влажной после недавнего дождя площади перед дворцом строевыми учениями гвардии, пытаясь выискать в достаточно слаженных движениях преображенцев хоть малейшую ошибку. Это могло бы стать ещё одним поводом приструнить распоясавшихся за время женского правления гвардейцев, каковой факт существенно беспокоил Павла. Задуманная им реформа армии вошла в решающую фазу, и надо было достаточно жёстко прошерстить элиту, чтобы остальные армейские части в полной мере осознали, что значит порядок и дисциплина. Но сегодня, как назло, гвардейцы, весьма впечатлённые решительными действиями императора, старались изо всех сил, и придраться было решительно не к чему. Павел Петрович отвернулся от окна и, взяв в руки небольшой колокольчик, слегка его встряхнул. Негромкого звона оказалось достаточно, чтобы в комнату стремительно влетел дежуривший за дверями офицер.

– Ваше императорское величество?! – гаркнул офицер, вытянувшись во фрунт.

– Тише, тише, поручик. Граф Кутайсов прибыл?

– Так точно, Ваше величество!

– Проси.

Через минуту в зал мягкой походкой уверенного в себе человека вошёл Кутайсов, одетый в свой любимый красный мундир мальтийского ордена.

– Здравствуй, Иван Павлович, зачем искал встречи? – император присел на один из стульев подаренного ему недавно английского гостиного гарнитура.

– Ваше императорское величество, – подвижное восточное лицо Кутайсова выражало крайнюю степень нетерпения, – у меня есть для вас очень любопытный персонаж. Будет ли Ваша воля уделить ему время?

– Персонаж? – приподнял левую бровь Павел. – Надеюсь, это не какой-нибудь дервиш?

– Ваше величество необыкновенно проницательны, но на этот раз не угадали – речь идёт о купце. Персидском купце! – Кутайсов так выделил последние слова, что можно было подумать, будто за дверью смиренно ждёт аудиенции сам Папа Римский.

– Помилуй, граф! Что за фантазии – мне тратить время на купца? Для этого есть министр, коллегия, наши купцы, в конце концов! Что это тебе в голову взбрело?

– Ваше величество, Ваше величество, прошу Вас, не гневайтесь. Купец этот необычный, а главное, – тут Кутайсов поднял вверх палец, – он обладает очень важными и чрезвычайно секретными сведениями касательно Буонапартия и его связи с тайными орденами. Но изложить это он намерен только Вам лично, Ваше величество. Он безопасен, за это я ручаюсь.

– Ну что ж, если ты так настаиваешь, то, пожалуй, мы примем этого купца. Надеюсь, у него действительно есть, что нам сообщить, достойное нашего внимания, – император, не любивший тратить время попусту, строго посмотрел на графа, который сумел зацепить Павла на его страсти ко всяким рыцарским и орденским атрибутам, а также ненависти к Наполеону.

Вошедший купец оказался достаточно высоким, стройным человеком в европейском платье, но в тюрбане, с аккуратной бородкой и усами, и в лице его было больше европейских, чем азиатских черт. Он вежливо, с большим достоинством поклонился императору и замер в позе, более наличествующей индийскому Радже, чем персидскому купцу. Павел внимательно оглядел посетителя и, заметив величественность его позы, перевёл взгляд на лицо купца, надеясь найти там следы обычной, свойственной купцам из Персии, подобострастности. Но и на челе перса не было никаких следов угодливости, напротив, оно было полно чувства внутреннего достоинства и уверенности в себе, обыкновенно столь присущего гордым английским лордам. Это впечатление подчёркивали неожиданно яркие голубые глаза, в которых наличествовал ум и проскакивали весёлые искорки.

– Ваше императорское величество, позвольте представить Вам моего хорошего знакомого, достойного Руслана аль-Аринам, – с поклоном провозгласил граф Кутайсов.

– Добро пожаловать, уважаемый господин аль-Аринам, – чуть кивнув, по-французски обратился император к купцу. – Чем же вы хотите нас поразить? – с лёгкой усмешкой продолжил он.

– Позвольте, Ваше императорское величество, выразить Вам своё глубочайшее почтение и пожелать долгих лет жизни и всяческого процветания вашей благословенной Богом стране при вашем мудром правлении, – на чистейшем русском языке серьёзно ответил перс. – Поразить Вас, я думаю, будет тяжело, но у меня есть прелюбопытные сведения, которые, я надеюсь, смогут Вас хоть немного заинтересовать. Но для начала, Ваше величество, позвольте показать вам небольшой фокус, у нас в Персии очень любят фокусы. Вы не будете возражать?

– Что ж, извольте, – милостиво согласился Павел, изрядно скучавший в этот день и оттого согласный потерпеть небольшое лицедейство.

– Силь ву пле, – отчётливо произнёс перс и медленно растаял в воздухе.

– Э… – протянул чуть побледневший император. Затем он осторожно сдвинулся с места и провёл рукой в воздухе там, где только что стоял необычный гость. Рука его не встретила никакого препятствия, и Павел сконфуженно повернулся к графу, пристально смотревшему на действия повелителя.

– Граф, что это значит? – опомнившись, холодно обратился Павел к Кутайсову.