Книга Гольф с моджахедами - Валериан Скворцов

— Ты что, мужик? — спросил он.

— Сейчас угомоню до состояния жмурика и тихо уеду, — сказал я. — Тачка угнанная?

— Только «Кенвуд»…

— Аккуратно выверни карманы. По одному… Палочка моя вроде заточки. Пыряется.

Готовых доверенностей у него оказалось ещё две. Удостоверения или паспорта не нашлось. Имелся пластиковый бумажник с парой сотней рублей, и только. Я прибавил к рублям восемь купюр по сто долларов и вернул бумажник в карман куртки. Лишние доверенности оставил себе. Легонько проехался палкой по кожаной спине чубатого и уехал.

Минималистские экзерсисы оркестра и хора мальчиков под управлением великого Гласа я дослушивал по пути к подвальному гаражу в шлайновском доме в Крылатском. «Форд» стоял возле «Рено 19 Европа», где я его и оставил. Направление вывернутых колес шлайновской машины оставалось неизменным. Я перенес в багажник «Форда» трость и сумку слоновой кожи, приехавшую со мной из Туниса, поскольку не хотел оставлять вещи в «четверке», пока она будет проходить ремонтную подготовку перед дальней дорогой. Магнитофон с пленками, записанными на поле гольф-клуба «Эль-Кантауи», я переложил в карман пиджака. Потом ещё пришлось рассчитаться за предыдущие восемь дней парковки и договориться о дополнительных двенадцати. Все это отняло время, и я вырулил на окружную в поисках надежной станции техобслуживания уже в темноте.

«Четверку» взялись подготовить к трем утра. Таким образом, в хостинской гостинице «Жемчужина» я рассчитывал оказаться на вторые сутки к обеду.

Домой я добирался, опять на всякий случай, на двух такси. Что-то беспокоило с самого Шереметьево. Будто чей взгляд чувствовал. Ощущение сформировалось, правда, ещё в Тунисе. Этим я и утешался. Ну, кто оттуда увяжется?

Телефонный комбайн в квартире, по которой я соскучился, мигал сигналом записи сообщений на автоответчике. Пока я сбрасывал с себя одежку, он голосом Наташи два раза поведал, что меня любят и все такое, что погода замечательная, что вокруг Фунафути не штормит, забавный старичок вака-атуа по часу просиживает возле неё в молчании, преподобный Афанасий Куги-Куги под влиянием Колюни впал в детство, а роман инспектора Туафаки с Нэнси развивается у всех на глазах, как бразильский телесериал. Словом, у них благополучно, и когда же я собираюсь их забрать с Тихого океана на Волгу в Кимры?

Ну, какая ещё награда нужна человеку?

Третье послание пришло от Льва Севастьянова, который, по моим сведениям, может, и двухмесячной давности, преумножал состояния свое и клиентов в Париже или где-то ещё в Европах. Я загнал номер его спутникового мобильника в трофейный «Эриксон», реквизированный у Милика. Где-то теперь подкараулит меня этот чокнутый расстрига, гангстер и офицер?

С Севастьяновым я решил связаться позже, на привале, скажем, в районе Орла. Мысленно я проложил свой маршрут на Сочи из Москвы не через Харьков, поскольку украинскую границу с вооружением не проедешь, а через Ростов-на-Дону.

Вылезши из ванны, я устроил смотр арсеналу, включая трофеи. Брал весь: бельевую кольчужку «Дюпон», «Беретту 92F» на пятнадцать зарядов, «Глок» на девятнадцать, карабин «Гейм SR30» с магазином на двенадцать патронов и «символ фаллической шпаги», то есть зонтик мадам Зорро на три патрона. Боеприпасы SR30, правда, имелись только те, что оставались в магазинах. Три в «зонтике» и одиннадцать, поскольку двенадцатый Милик истратил на мадам Зорро, в карабине. Проверив инструмент, я замотал его поштучно в поролон и уложил в длинную спортивную сумку. Пачки с патронами для «Беретты» и «Глока» обычно хранились в деревянной коробке, сколоченной ещё отцом в Ханое для боеприпасов к старому французскому пистолету «МАС-35». Все её содержимое тоже ушло в сумку.

Поразмыслив, я уложил в чемодан два комплекта одежды — городской и тот, который называю полевым. В сущности, тоже городской, лишь приспособленный для силовых, отчего не сказать и так, решений: мягкий и просторный «пьер-карденовский» блейзер, вельветовые брюки в стиле «прораб», то есть на размер больше, сорочки попросторней…

Бомбила из левых таксистов подвернулся не сразу, и я продрог на зимнем ветру у подъезда дома. Мороз закручивал. Мне говорил кто-то, что ночные холода — предвестники исхода зимы. Действительно, до марта оставалось две недели. Наверное, на Черном море меня ждала весна. Я подумал, что неплохо бы подержать в каких-нибудь грязях правую ногу, которая слегка напоминала о себе, потому что я передвигался без палки с набалдашником и с поклажей. Мелкая рана, а столько беспокойства… Бомбила, приметив мою хромоту, перенес в багажник «четверки» чемодан и сумку.

Новые колеса, замена подвесок, проверка, доводка и «смена масла везде» обошлись мне почти в триста долларов. Механик с «хвостиком пони» на затылке и в круглых очках с пятнами масла на стеклах разыскал две плоские, на тридцать литров каждая, канистры, за которые взял ещё пятьдесят. Со станции техобслуживания я поехал в Крылатское, перегрузил из «Форда» в «четверку» сумку, палку с набалдашником, аптечку, бутыль с питьевой водой, термосы и прочее походное снаряжение.

Конечно, я быстрее и комфортней добрался бы до Сочи на «Форде». Да и вытащенного из зиндана Шлайна привез бы в Москву с большим шиком… Но моя любимая машина оказалась «замазанной» всеми недругами и друзьями Шлайна, каких я знал. А каких я не знал ещё и узнаю — сколько их будет? Старая «четверка» больше соответствовала предстоящим заботам. В Сочи я надеялся ещё и сменить для неё московские номера на краснодарские, скажем, с помощью того же Карамчяна из ювелирной лавки в гостинице «Жемчужина». За деньги не согласится — прижму…

Я проскочил ночную Москву напрямик, на бензоколонке при выезде с кольцевой на Каширское шоссе, именуемое теперь федеральной трассой М4, залил полный бак и обе канистры, в «Макдоналдсе» взял про запас кофе в термос.

«Четверка» с непривычно большим рулем, в новой обувке «нокия» с шипами, терпимо держала дорогу. Для пробы я тормознул несколько раз, чтобы потренироваться на случай заноса, и переехал туда-сюда набросанный грузовиками снежный вал в середине шоссе, набираясь опыта для будущих обгонов. Судя по карте, магистраль сужалась впереди, а где именно, предстояло узнать. Российские дорожные карты отучали верить.

Скорость держалась под сто километров в час. Прислушиваясь к дребезжанию, скрипам и гулам латаного транспортного средства, я обвыкся с ними и, включив «Кенвуд», под повтор обруганной критиками гениальной симфонии Галса принялся, что называется, осматриваться в новой оперативной обстановке…

Работая по найму и индивидуально, постоянно чувствуешь давление на психику трех обстоятельств, от которых зависит личная безопасность. Первое: грызут сомнения в надежности системы, то в есть моральной и профессиональной стойкости подельников, которых не знаешь и которых, возможно, никогда и не увидишь. То есть курирующих твою работу чиновников. А кто же они еще, эти руководящие служащие спецконтор?

Вторая опасность исходит от возможного проникновения в систему такого же, как ты, наемного агента, который, что называется, разглядывает тебя с тыла. Предчувствие этой возможности я бы сравнил с ощущением, когда в переполненном автобусе или на улице некто упорно и неотступно дышит тебе в затылок. И третье обстоятельство — предатель, который может завестись (и неминуемо заводится) в системе и которому наивно сдаешь подсунутые под его подсказке противником липовые сведения…