Книга Благодать и стойкость. Духовность и исцеление в истории жизни и смерти Трейи Киллам Уилбер - Кен Уилбер

Еще я гораздо меньше боюсь будущего, возможности новых рецидивов, которые могут стать причиной жуткой смерти от рака, — я так много про- читала об этих смертях. Если я заглядываю в этот переулок, то понимаю, что за углом все еще притаились страшилища, но произошедшее изменение заставило меня поверить: даже если мне придется пройти по этому переулку, это будет довольно легко. Кен любит говорить: «Будь Свидетелем своей судьбы, а не ее жертвой». И вот я просто внимательно отмечаю, что со мной происходит, а безмятежная радость и спокойствие шагают по переулку рядом со мной. Больше нет того камня, который я таскала на себе с момента первого шока, первого ужаса. А если по дороге у меня возникнет искушение подбирать камушки, то, думаю, я смогу вернуть их туда, где им и положено лежать.

Что же я сейчас чувствую? Как ни страшно, радостное волнение. Словно передо мной открылись прекрасные возможности. Есть отличный стимул опробовать новые способы лечения рака — получается что-то вроде углубленного курса экспериментальной терапии. Я собираюсь испробовать самые разные средства — и метаболическую терапию, и диету на основе сырой пищи с низким содержанием жиров, и стимуляцию иммунной системы, и духовное целительство, и китайские травы. Я окинула взглядом свою жизнь и сейчас получаю наслаждение от того, чего в ней недоставало, и серьезно настроена вернуть то, что было упущено. Следовать за своим даймоном ремесленничества, — женщины, которая творит собственными руками. Продолжать медитации. По-прежнему обращать внимание на психологические аспекты, на 20 % ответственные за возникновение недугов (впрочем, сколько бы процентов ни было). Я больше не боюсь, что буду ругать себя или испытывать комплекс вины. Я больше не хочу во что бы то ни стало поступать правильно. Не хочу обороняться. Мне просто интересно, безумно интересно жить. И я хочу полнее охватить жизнь такой, какой я видела ее в детстве. Слиться со Вселенной.

Единственный способ лечения, который Трейе могли предложить врачи, — это облучение пораженной области, но она сразу же отвергла этот вариант по той очевидной причине, что предыдущий рецидив — пять бугорков — уже продемонстрировал невосприимчивость ее рака к облучению. Перед ней открывался широкий спектр альтернативных методов лечения, поскольку средства «западной» медицины себя исчерпали. Трейя была готова выслушивать доводы докторов (ведь им нужно хоть что-то предлагать: если нельзя вылечить болезнь, то надо вылечить хотя бы недуг), но они ее не убеждали.

Так начался самый интересный этап в нашем путешествии по безумному миру борьбы с раком. Мы снова отправились в путь, на этот раз в Лос-Анджелес: сначала — чтобы попасть на прием к очень хорошему врачу, специализирующемуся на стимулировании иммунной системы, а потом — чтобы провести целую неделю с дикой, сумасшедшей, прославленной, полной любви — и порой добивавшейся успеха — целительницей Крис Хабиб.

Сейчас я не могу сказать, сделала ли Крис что-нибудь в плане собственно лечения болезни. Но должен признать, что она сделала одну невероятно важную вещь — она довела до конца превращение Терри в Трейю, снабдив новоявленную Трейю неисчерпаемым запасом оптимизма.

За последние дни мы превратились в кочевников. Сначала — ночь в гостинице «Холидей Инн», в номере на пятом этаже, где не открывались окна и не работал кондиционер, зато мебель была обита бархатом. Следующая — в гостинице «Мишн Инн», одноэтажной и уютной, к которой была пристроена кофейня-кондитерская, пользующаяся большим спросом, всегда заполненная семьями, поглощающими классическую американскую еду — пироги и пирожные. Следующая ночь — в «Баджит мотель»; там не очень чистые ковры, слышно, как на третьем этаже, у тебя над головой, укладывают и распаковывают вещи, а на дверях ванной висит предупреждение, что в случае пропажи полотенца с тебя будет взиматься штраф. Тем вечером у нас был прекрасный ужин в ресторане под названием «Пять футов»[96]. Просто фантастика: это элитный ресторан для европейских гурманов, который держат китайцы. Только что означает название? Никто не в курсе. Предположение Кена: средний рост официантов.

Городок Дель-Мар — место настолько милое, так чисто умытое волнами и залитое солнечным светом, настолько безмятежное (как здесь кому-то удается работать?), что мы решаем устроить себе выходной и с шиком поселяемся в мотель, стоящий прямо на берегу. Так наша поездка превращается из скромного путешествия по недорогим гостиницам в настоящее приключение с погружением в пляжную жизнь, тихим ужином и сном под убаюкивающий плеск волн. Поужинав, мы выходим на улицу, делаем покупки, набиваем маленький холодильник овощами и свежей рыбой, а на широкой прибрежной полосе, там, где в море впадает река, ночной мрак ласкают огни костров, по краям этих пятен золотого света двигаются тени, и мне уже кажется, что мягкий вечерний ветер доносит до меня запах хот-догов и маршмеллоу[97]. Я представляю себе этих людей, супругов и возлюбленных, чуть золотящуюся золу их костров, таких крохотных на фоне бездонного ночного неба.

Что я делала во второй половине дня? Ходила на прием к целительнице. Когда сеанс закончился, я выписала чек на 375 долларов за недельный курс лечения и заплатила эти деньги с большим удовольствием, чем когда-либо при оплате своего лечения. Правда, у меня не хватит духу рассказать докторам о том, что я сделала. Ну как же, я выбрала не облучение, а целительницу! Ужас! И все-таки, прекрасно осознавая все возможности и альтернативы, считаю, что это было самое правильное, жизнеутверждающее решение. Все понимают, насколько важно верить в эффективность выбранного тобой лечения, а я больше не верю, что с моей болезнью справятся облучение и химиотерапия. Раньше это был правильный выбор, теперь — нет.

Теперь я всецело готова попробовать что-то другое. Обратившись к целительнице, просто буду смотреть на то, что будет, — безо всяких оценок.

В три часа дня, пока Кен обустраивался в номере, я пошла в Центр холистической медицины и, пройдя по лестнице, нашла регистратуру. Симпатичный светловолосый молодой человек с ясными голубыми глазами и приятным открытым лицом предложил проводить меня. Он — доктор Джордж Роулз, директор Центра. Пройдя гостиную, мы приходим в комнату, где лечит Крис. На кушетке лежит старик, и Крис работает с ним. Еще в комнате сидит молодой человек, ее сын, и еще один человек, который наблюдает и, по его словам, учится у нее. Джордж садится. Идет спокойный разговор, и одновременно Крис продолжает работать. Атмосфера спокойная, ненапряженная. У старика — его зовут Билл — неоперабельная опухоль мозга. Раньше у него уже были две опухоли — Крис их вылечила, и они ссохлись, но недавно появилась еще одна. На прошлой неделе его привезли на кресле-каталке из местной больницы. Сейчас он уже может ходить, и в ближайшие несколько дней Крис будет часто отправлять его, чтобы он принес нам кофе. Иногда она говорит о нем так, словно его здесь нет. Заходит его брат и включается в разговор.