Книга Каменные клены - Лена Элтанг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мальчик с машинкой? — написала я в блокноте и положила его Гвенивер на колени.
— Все может быть, — спокойно сказала хозяйка Трилистника. — Тебе следует присматривать за ней получше. Я не спрашиваю, чей это ребенок, но, если ты захочешь рассказать, приходи ко мне в чайную. Сколько можно изображать нимфу Муту, наказанную Юпитером?[143]
Нимфу Муту? Иногда мне кажется, что Гвенивер чересчур начитана для провинциальной ведьмы из приморского городка
Пишет Нео_93:
Дейли Ньюс, если ты читаешь это — ты был прав. Это перебор. Я выхожу из сообщества. Можете поменять пароль, а место встреч клянусь никому не выдавать.
Пишет Чужой:
Куда делся Джуниор? В моей беседке его не было, хотя договорились на семь часов. И вообще пришло два с половиной человека, мы что — распускаем клуб? Люди, кто видел Джуниора?
Пишет Нео_93:
Я видел. Джуниор увел у Ламии девчонку и спрятал в сарае возле Трилистника. За такое можно загреметь лет на восемь. Он и меня звал, говорил, что мы просто позабавимся, посмотрим, как Ламия будет метаться. Спорим, она откроет свой рот и заговорит, а может, даже заорет — так он сказал.
Пишет Маркус:
Ох нет.
Пишет Дейли Ньюс:
Нео, разумеется, я читаю, вы же не поменяли пароль. Я так и знал, что этим кончится. Ты пытался его отговорить?
Пишет око_ за_ око:
На восемь лет? ОН С НЕЙ ЧТО-НИБУДЬ СДЕЛАЛ?!!!!
Пишет Нео_93:
Он не собирался с ней ЧТО-НИБУДЬ делать. Он хотел спрятать ее на часок-другой и посмотреть, заговорит ли Ламия, вот и все. Хочу посмотреть, как она будет писать полицейским приметы девчонки на своих тетрадных листочках, сказал он. Дались ему эти листочки.
Пишет Чужой:
Ну хорошо, он ее увел, часок повеселился, а куда он делся потом?
Ламия вызвала полицию и его загребли? Поверить не могу.
Пишет око_ за_ око:
Джуниор в полиции не был. Поль бы мне сразу сказал! Думаю, что его заперли дома, или еще хуже — отправили к отцу. Я сам слышал, как его бабка говорила, что еще одна выходка в таком роде, и она его сама отвезет в Свонси, закроет чайную и отвезет — причем половину дороги он побежит за машиной.
гвенивер — загадочное имя, если бы хозяйка трилистника была персонажем боккаччо, ее звали бы джиневра, но она — персонаж мабиногиона, это я недавно понял и почему-то обрадовался
когда я приехал в вишгард в первый раз, я еще не знал, что этот город станет для меня лентой мебиуса, водным пределом, точкой безысходности — короче, местом, где я то и дело убеждаюсь в своем бессилии, чисто евнух, заманивший служанку на подушки в укромной тени балдахина
в тот день гвенивер показалась мне невероятно старой, сухой, как чайный лист, и я разговаривал с ней тем особым голосом, который я использую для разговоров со старыми, но приятными дамами — немного мягче, чем обычно, с едва заметной горчинкой снисходительности
спустя месяц я снова оказался в трилистнике и увидел миссис маунт-леви сорокапятилетней вдовушкой с сапфировой звездой между туго стиснутых корсажем грудей, сначала я подумал, что это здешняя молодая хозяйка, и нерешительно кивнул, но она быстро развеяла мои сомнения, подойдя очень близко и обдав меня знакомым запахом разогретого чайного листа
как мило, что вы вернулись к нам, молодой человек, сказала она, быстро наклонившись к моему уху, теперь у нас будет лондонский инспектор в списке посетителей
вы ошибаетесь, я не!.. возразил я вслед, любуясь шелковой юбкой лиотаровской шоколадницы, полной сизых блуждающих теней, но гвенивер и ухом не повела
в третий раз хозяйка сказалась больной, и свой ассам в глиняном чайнике я получил из рук ее угрюмой служанки, в четвертый она была разъяренной бабушкой и отчитывала внука в тесноватой подсобке, за ширмой из фальшивого тростника, в пятый она говорила о том, каким волшебным человеком был покойный уолдо сонли, и губы ее при этом так пылали, что хотелось брызнуть на них водой и услышать шипение раскаленного докрасна железа
в шестой раз она пыталась разглядывать мою ладонь, в седьмой и восьмой я тайком записывал ее речи на салфетке, чтобы не забыть, сегодня был девятый раз и я, наверное, пришел слишком рано
красная дверь была заперта
я постоял на высоком крыльце, чувствуя, как северный ветер толкает меня в спину, посмотрел на корабельный колокольчик, качавшийся на резном столбе, протянул к нему руку с распухшими костяшками, отбитыми в кровь о ворота каменных кленов, погладил начищенную до блеска медную юбку, подергал за язычок и пошел вниз по ступенькам, потом по пустынному пляжу, похрустывая плавником и галькой, в сторону нового порта, а потом — вдоль долгой цементной, размалеванной акрилом стены в сторону причала, где швартуется воскресный полуденный норфолк
вишгард хотел, чтобы я уехал и я уехал
* * *
не все ли равно?
сегодня мне в первый раз не открыли красную дверь, и я сразу же сбился с пути
теперь я похож на ту атомную обезьяну, которую учили нажимать на кнопку в секретном бункере, изведя на нее тонну сладостей, и вот, война окончилась, на свете никого не осталось, обезьяна выходит из клетки, долго бредет пустыми коридорами, находит пульт, привычно жмет на кнопку, а кнопка не нажимается — в бункере нет электричества
ну — и что теперь? чтение себя самого, жалкое, как совокупление слепых в крапиве?
что ж, кто-то другой вряд ли сыграет в мои городки, как говорил один понимающий парень, переезжая из города в город а я что говорю, зависая между двумя крепостями — ирландской и валлийской?
нет так нет, саша сонли, говорю я, живи свою жизнь, что с того, что твой травник прочтет только скучный инструктор по вождению, а ведь это книга, способная стать удивлением, — не все ли равно? что с того, что мой дневник прочтут только берлингтонские книжные жучки в библиотеке бротигана, где хранятся отвергнутые рукописи, — не все ли равно?
талант медленно убивает тебя, пока ты пишешь, и быстро добивает, если ты останавливаешься
* * *
нет уж, сказал доктор майер, это вы бросьте, между невинным поступком и нечаянным такая же разница, как между вином и чаем, вот так-то, лу
