Книга Попаданец. Барон Ульрих - Сергей Мельник

Вечер закончился на вполне дружелюбных нотках, лишь под конец, выдав мне маленький секрет, а именно — неприметную фигуру одного из постояльцев двора, кутавшуюся в капюшон плаща в одном из дальних темных углов зала. Уже поднимаясь к себе в комнату, я скользнул по открывшемуся вроде как случайно лицу незнакомца взглядом, тут же ловя всколыхнувшееся на адреналине сердце. Это был Леофоль, защитник со стороны эльфов, собственной персоной. От удивления я запнулся на лестнице. Ничего себе! Как я мог его не увидеть раньше? Как его мог не увидеть «Мак»? Я быстро вывел «следилку» компьютера, проверяя его исправность. Черт! Все было в норме, кроме того, что эльф на карте, даже маркированный мной, не высвечивался. Этот маг блокировал мою поисковую систему! Но как? Пока я пытался привести свои чувства в порядок, Леофоль, кивнув мне на прощание, вышел прочь, оставив между нами на будущее еще кучу вопросов.

* * *

Две недели пути пролетели как один день, растянувшись в ленту дороги, шли ходко, конным ходом отмеряя и оставляя за спиной километры пути. Пока хорошо, пока еще не осень, хоть уже и не полноценное лето, но без дождей и с полуденным жаром, пусть временами на ночных стоянках мы ощутимо промерзали.

Народ пересекал границу Рингмара с криками радости и похлопываниями друг друга по плечам и спине. Все же душегубы, а ничто человеческое им не чуждо. Радовались, что живые, радовались, что вернулись, радовались, что все позади. А уж я как радовался на третий день ходу, высмотрев наконец стены родного Лисьего, так вообще не передать. Ох, и соскучился я по дому, по знакомым и родным лицам, по ребятне и даже старому ворчуну Дако. Девчонки вымахали за лето, загорели, рыжульки Кемгербальдовы так еще и конопушками покрылись, моя маленькая Пестик-Ви уже превратилась в болтушку, правда, еще немного коверкала слова, а Герман хвастался своими уловами, расстраиваясь, что не хватает длины рук, чтобы передать истинные размеры пойманных кашалотов.

Как же хорошо было дома прижиматься к груди графини и баронессы! Нет, дома оно, конечно, и так хорошо, но вот прижиматься было особенно здорово. Прибыла и уже успела преобразиться Лора со своими дочками Пенкой и Молочком (ну не помню я их настоящих заковырок-имен), да уж, теперь это не лесная волчица, живущая на отшибе в жалкой лачуге, теперь это вновь баронесса Лорейн фон Пиксквар со своими умницами дочками. Надо будет сквайру Энтеми руку пожать и как-то отблагодарить. Сквайр не стал скупиться, приютив моих гостей, что называется, по первому классу, выделив лучших портных для комплектации гардероба как самой баронессы, так и ее юных прелестниц.

— Ну иди, иди сюда, победитель. — Сэр Дако, смущаясь не меньше моего, прилюдно заключил меня в объятия, похлопав по спине. — Поздравляю, сынок.

Вы не представляете, какое это блаженство — принять наконец-то полноценную ванну и отдраить себя до скрипа душистым куском мыла. Это почти как к груди прижиматься, от избытка чувств и хорошего настроения пел самозабвенно, чем несказанно потешал людей, оглашая своими воплями стены замка.

Но были, конечно, и не самые лучшие встречи. Испытывая определенную толику угрызений совести, проведал графа Десмоса, уже пришедшего в сознание, но еще далекого от поправки. Да уж, не может небо постоянно быть безоблачно-голубым, где-то и когда-то обязательно прибегут серые тучки.

Никаких дел, бумаг, беготни и суеты. У меня недельный отпуск, в связи с предстоящей суетой урегулирования последствий войны. Еще в пути и не вернулся Гарич, еще не прибыл Нуггет со своим управляющим, а мои письма Олафу Кемгербальду и Гердскольдам не дошли до адресатов. Все это еще предстоит связать воедино, сглаживая острые углы и выстраивая политику партии на ближайшую пятилетку, так как война — это не конец, война — это новый виток жизни, после которого предстоит строить все снова, по крупицам собирая все то, что успели разбросать.

Пока отдых и рыбалка, рыбалка и отдых, тишина, покой и то блаженное медитативное состояние ничегонеделанья, когда душа отрывается от тела, уносясь на просторы нирваны, оставляя пустой сосуд, который наполняется покоем реки, красотой небесного светила, поземкой тумана и тихим шелестом прибрежного всплеска воды. Все это делает тебя невообразимо прекрасным и возвышенным существом, этаким воплощением Будды, который прижался к груди… Вот опять куда-то меня не туда завернуло. Видать, взрослеет тело.

Ну да, радость сейчас другая, ведь с первым ночным понижением температуры в каждом приличном водоеме начинается сезон большой охоты, или, по-народному, «жор». С этого времени и до первого ломкого стекла льда на воде хищная рыба активируется после сытного лета, пытаясь как следует отъесться еще не уснувшей и нагулявшей жирок мирной рыбки. А уж задача рыболова в это время — не прощелкать, выходя на протоки и течение, соблазнять обманками янтарно-зеленых, мощных, полированных щук либо же алокрылых шипастых окуней-разбойников, а уж если найдешь волшебную ямку, то и царя преступного мира хищных рыб, судака, чьи «щечки» в свое время ценились в царской России дороже икры осетровой.

Нет, вру, конечно, царь у них там другой, но его время уже на исходе, сомы уже отходить потихонечку начинают на покой, ну да мне до этих великанов дела нет, идет «жор», а значит, размена не будет.

Ну слабость это моя, мой «бзик» и моя страсть, что ж тут поделать? Каждому свое, а вот мне в душу запало это дело. В ущерб учебе, бизнесу и времени, которое я мог бы провести с близкими, я долгой зимой пытал ювелиров, которые по моим эскизам, а также благодаря раздражающему дыханию в затылок, так как я постоянно нависал над ними, сделали мне комплект блесен, разновесовых, простецких колебалочек, а также эксцентриков, известных как «кастмастер», ничего сверхумного, ничего затейливого, все просто и испытано столетиями. Правда, для ухищрения проводки пришлось долго ломать голову над катушкой, вспоминая адские доисторические и до боли в одном месте знакомые кругляши советского производства «Нивы».

Когда и где впервые появился спиннинг, неизвестно, но спиннинговая снасть предполагает наличие катушки. Без нее нет и не может быть спиннинга. Будучи человеком от природы любознательным, в свое время я пытался провести для себя небольшой экскурс в прошлое, обнаружив первое упоминание этого вида рыбной ловли аж в начале XIII века (1190–1227 гг.), там какой-то старый китаец изобразил на старой китайской картине старого китайца. Тот китаец, который Ма Юань, был художником, правда, при виде того, что он изобразил, я долго чесал темечко, пытаясь понять по азимутам, данным знающими людьми, какая из кракозябр — старый китаец со старокитайским спиннингом.

Запутанно? Ну да ладно, с китайцев не убудет, а вот я долго мучился, проходя путь первооткрывателей, экспериментируя с деревом, костью, рогом, чередуя все это с медью и бронзой. В конце мучений выдавая ряд катушек своей сборки, каждая весом килограмма под полтора. Что поделать, высокие технологии.

Вам, понятное дело, дела нет до всех этих рыболовных утех, да я бы не рассказывал, если б не странный случай, произошедший уже под вечер последнего дня недели.

— Улич, щупак за локоть, берем?

Мы с Германом качались в маленькой лодочке, уже немного подуставшие в лучах заходящего солнца.