Книга Имперская мозаика - Олег Маркелов

— Тебе спасибо, что расплатился. — Пилот довольно хрюкнул. — Ты — человек непростой. Мог бы и того… Как те, кто тебя ищет.

— Я всегда держу свое слово. А потом, это только деньги. Сколько их было, сколько будет. Все в этом мире по воле Всевышнего — и деньги, и удача, и сама жизнь. Видать, ангел-хранитель за моим плечом еще свой пост не сдал… — Стивен улыбнулся этому примитивному человеку, который показал себя совсем не навязчивым и не любопытным за время их недельного путешествия. — А скажи мне, мил человек, может, у тебя и по документам какой спец найдется?

— А что, у тебя еще есть деньги? — Глаза пилота вновь блеснули, как тогда, когда он проглотил наживку в виде пятнадцати тысяч. — А говорил — все.

— Тебе что, мало кажется того, что получил? Или пахать пришлось за них всерьез? — Хайес нахмурился.

— Ладно, ладно. Не серчай. По документам у меня тут никого нет. А сутенер один знакомый есть. Могу с ним перетереть. Может, он чем поможет. — Грязный комбинезон облизнулся, видимо, представив, какие проценты за посредничество в случае успешной сделки возьмет с приятеля. — Так что?

— А что? За спрос денег не берут. Что мне надо делать?

— Ничего. Посиди в этом кабаке. Я мигом обернусь. А там уж — как с ним договоритесь… — Он торопливо зашагал прочь.

Хайес вошел в светлый зал кабачка. Было еще слишком рано для посетителей, поэтому он был тут один. На звук подвешенного над дверью колокольчика появилась дородная гурянка — не молодая, но еще крепкая, как выносливая рабочая лошадка.

— Господин желает чего-нибудь? — Она едва заметно поморщилась, почувствовав идущий от него несвежий запах.

— Простите… — Стивен почувствовал себя неудобно. — Я только что из не очень комфортной поездки. Мне какое-нибудь дежурное блюдо.

— Есть мясной бульон с клецками и картофельный рулет с зеленью и грибами.

— Отлично. Давайте. — Хайес несколько секунд поразмышлял над выбором напитка. — И еще, пожалуйста, бокал белого сухого на ваш выбор, разбавленного пополам водой со льдом.

Он бы взял холодного пива, тем более что у этой хозяйки наверняка нашлось бы что-нибудь из терпких сортов розового гурянского. Но он боялся, что отяжелеет. А ведь ему предстояло еще многое сделать. Разбавленное водой вино отлично утоляло жажду, не пьяня. Не прошло и минуты, как гурянка вернулась, покачивая бедрами и неся заказанный обед.

— Пусть пища будет вам во благо. — Она аккуратно поставила все на стол и удалилась.

Восхитившись дразнящими ароматами и размерами порций, Стивен, смакуя, принялся за еду. Он приканчивал рулет, запивая вином, когда в дверях появился новый посетитель. Огромный черный гурянин в свободном светлом балахоне. Он, не осматриваясь, подошел к столику Хайеса.

— Ты позволишь присесть за твой столик, друг? — Дождавшись кивка, гурянин опустился на соседний стул. — Какие проблемы?

— Ты еще не в курсе? — Стивен отставил тарелку с недоеденным рулетом. — Угостить тебя чем-нибудь?

— Нет. Спасибо. Я не люблю… угощаться за чужой счет. — Гурянин внимательно осматривал человека, — Имя свое ты, конечно, не скажешь?

— Что в имени тебе моем? — усмехнулся Хайес, глядя собеседнику в глаза. — Я мог бы его назвать, но не хочу приносить в твой дом беду. Тут, поверь, права пословица: «Меньше знаешь — лучше спишь».

— Я так и думал. — Гурянин улыбнулся в ответ. — Ты мне нравишься. И, если ты платежеспособен, я тебе помогу. Есть у меня один хороший спец. А что потом делать будешь?

— Пока — строить новую жизнь. А там посмотрим… Сколько времени это займет?

— Строительство новой жизни? — Улыбка гурянина стала еще шире. — Ладно, я что-то расшутился. Не расплакаться бы. Весь пакет дня на три потянет. Если что особое захочешь, то дольше. Совершенству нет предела.

— Альтернативы все равно нет. Тогда дай совет, где можно на это время зависнуть. Помыться бы мне.

— Да. Воняет от тебя, как от дворового пса после дождя. Что тебе посоветовать? Можно в гостиницу. Только без документов это всегда большой риск. Лучше ко мне. Выделю номер по финансовым возможностям. Заодно девочки тебе нервы успокоят. Да и в магазин сходят, если за одежкой или едой пошлешь. У меня такие цыпочки есть — слазить не захочешь.

— Ладно, разберемся. По рукам.

— Отлично. Чувствую, что в твоем лице я нашел лучшего своего клиента. Надеюсь, документы, которые ты закажешь, потребуют побольше времени. А может, останешься у нас жить. Глядишь, бизнесом каким вместе займемся?.. Ладно, к этому разговору мы вернемся попозже. — Гурянин поднялся. — А сейчас, если ты не собираешься доедать этот чудесный рулет, пойдем. Иначе ты своим ароматом всех клиентов тут распугаешь.

* * *

— Командор, мы на месте, — едва слышно проговорил старшина штурмовой группы, заглядывая в каюту Дикаева. Командор сидел в кресле, подавшись вперед, упершись локтями в колени и обхватив руками голову.

— Командор, — позвал старшина вновь, видя, что хозяин не отзывается.

— Я не могу, Фил… — Дик поднял мертвенно-бледное лицо с обострившимися от страдания чертами. — Я не в состоянии даже говорить.

— Да. Выглядишь неважно. В гроб краше кладут. — Штурмовик старался говорить тихо, понимая, что во время таких обострений каждый звук доставляет боль. — Но ведь Бергштайн ждет. Ему наверняка уже доложили о нашем прилете.

— Ладно, пошли… — Дикаев поднялся, морщась от новой волны головной боли.

Он шел, стараясь не делать резких движений, словно нес полный сосуд с водой. На палубе ботов Фил кивнул ожидавшей их команде, и штурмовики быстро погрузились. Старшина подошел к настенному интеркому:

— Мостик? Это Фил. Мы отходим. Сообщите на Феникс, чтобы нас с командором встречали.

— Принято, Фил. Удачи вам.

Вернувшись к командору, штурмовик застал его согнутым у стены. Дика рвало. Вернее, это была уже не рвота, а лишь спазмы пустого желудка. Спазмы, вызванные болью и, в свою очередь, ее усиливающие. Дик с трудом разогнулся, и Филу показалось, что командор сейчас упадет без сознания. Таким зеленым было его лицо. Дикаев сжал голову руками.

— Не смогу. Но не пойти совсем — нельзя. Ты лети. Выкажешь почтение. Принесешь извинения. В общем, скажи ему, что я очень плох…-Его голос был хриплым и тусклым, словно что-то надорвалось в нем. — Скажи, что я прошу прощения и сутки отсрочки.

— Понял. — Старшина и сам прекрасно видел, что напрасно вытащил командора из его каюты. Он кивнул и, ничего больше не говоря, ушел в бот. Дик был благодарен ему за это.

Пройдя в свою каюту, он рухнул на широкую кровать. И тут ему показалось, что голова его взорвалась, словно ручная граната. На «Бризе» ревела сирена боевой тревоги. Зажав ладонями уши, Дик, практически ничего не соображая, бросился в командную рубку. И даже не заметил, что все находившиеся на мостике смотрели на него словно на привидение.