Книга Найденный мир - Андрей Уланов

Свиста падающей бомбы он так и не услышал. Просто земля вдруг встала на дыбы, а потом стало темно и покойно.

– С мичманом, похоже, все, вашбродь! – проорал почти в ухо Колчаку вернувшийся с левого фланга цепи сигнальщик. – После большой фугаски еще стреляли, а как шестидюймовым их накрыло, так и все.

– Плохо.

На иную эпитафию мичману Шульцу и погибшим вместе с ним у капитана сейчас не было сил. Его люди, как загнанные волки, молча брели по иссеченному шрапнелью подлеску, падая, когда грохот выстрела и нарастающий свист предупреждали об очередной бомбе, а затем вновь поднимаясь. В километре позади них шла цепь загонщиков.

Бой был проигран вчистую – у Александра Васильевича хватило ума и совести это признать. Попытка навязать британцам бой в пределах досягаемости пушек броненосца с самого начала являлась авантюрой. Следовало прислушаться к советам ученых, еще утром предлагавших бросить все, что нельзя унести в одну ходку, и уводить людей в новый лагерь. Но тогда он решил иначе, понадеявшись, что убежавшие от пары немецких пулеметов британцы струхнут и сейчас, если натолкнутся на серьезное сопротивление. Ставка, которую английский капитан хладнокровно перебил джокером главного калибра.

За холмами вновь громыхнул орудийный выстрел. Большинство моряков привычно легли наземь, однако Колчак с удивлением обнаружил, что в этот раз некоторые остались стоять, напряженно вслушиваясь в свист приближающегося снаряда… которого не было. Вместо него парой секунд позже докатился грохот разрыва.

– Что за… – выдохнул капитан. Это было скорее ругательство, чем вопрос, однако ближайший оставшийся на ногах матрос все же ответил на него.

– «Манджур» это, вашбродь…

– Сэр! Там…

Поначалу лейтенант Додсон просто не понял, что хочет сообщить ему матрос. Акцент уроженца Суонси, помноженный на волнение и отдышку после гребли, сделал речь сигнальщика почти не воспринимаемой на слух выпускника привилегированной частной школы. К тому же матрос все время сбивался на оправдания: «Мы сигналили-сигналили». Истинная правда, просто два оставшихся на броненосце сигнальщика были заняты исключительно разбором сообщений от мичмана Райта. «Стреляли-стреляли» – это тоже было правдой, но на фоне пальбы с берега несколько выстрелов с противоположной стороны были совершенно неразличимы. «Гребли уж так быстро, так быстро».

Лишь с третьей попытки Додсон смог наконец разобрать ключевые слова: «русский», «корабль», «полным ходом идет сюда». Однако к этому моменту у него почти не оставалось времени что-либо предпринять – меньше чем через минуту нос «Манджура» показался из-за скалы, и почти сразу грохнул выстрел из носового орудия канонерки.

Завязка второго морского боя в Новом мире в чем-то напоминала первый – особенно в части разности весовых категорий противников. Единственным пунктом, по которому корабли были хоть как-то равны, был их почтенный возраст, в остальном же «Манджур» безнадежно проигрывал пусть и древнему, но все же полноценному броненосцу. Но лейтенанту Бутлерову в какой-то момент просто стало не до сравнения «боевых коэффициентов» – оставаться в стороне от боя в тот момент, когда британские снаряды перемалывали его товарищей, было выше его сил. Лейтенанта не остановил даже тот факт, что комендоров на «Манджуре» сейчас хватало лишь на один орудийный расчет. Бутлерова удержал бы от вступления в безнадежную схватку прямой приказ Колчака, но как раз его-то Александр Васильевич и не отдал – просто потому, что не мог представить подобную ситуацию.

Правда, принимая свое решение, Бутлеров не знал, что возможности его визави тоже были не столь велики, как могло бы показаться. Потери в предыдущих боях и высадка очередного десанта оставили в распоряжении временного командира «Бенбоу» не так уж много возможностей. В частности, оставшихся кочегаров хватало лишь на одну кочегарку из четырех, и производимого котлами пара едва хватало на обеспечение работы вспомогательных механизмов главного калибра. Примерно та же картина наблюдалась и с комендорами: на корабле остался один полный расчет для орудия главного калибра, три расчета шестидюймовок и обслуга погребов для этих пушек. Разумеется, все эти орудия были направлены в сторону материка. После недолгого колебания Додсон все же решил не устраивать забеги по коридорам, а попытаться развернуть в нужную сторону весь броненосец.

Это был последний отданный им в этот день приказ – через пару секунд над бортом «Бенбоу» разорвался снаряд уже «знакомой» лейтенанту русской шестидюймовки. В эту «встречу» с Бутлеровым отделаться легким испугом у Додсона не получилось. Из находившихся на мостике в момент разрыва на ногах остались только один из матросов и мичман Гарланд, неожиданно для себя оказавшийся в роли капитана «Бенбоу» во время боя – роли, к которой он был готов, пожалуй, менее всего.

Впрочем, капитанство мичмана было недолгим, а отданные приказы свелись к отсылке санитаров к раненым и к вызову следующего по старшинству офицера. Ничего большего мичман сделать не успел, да и не мог. На «самом малом» управляемость «Бенбоу», мягко говоря, оставляла желать лучшего – он разворачивался почти две минуты, и все это время канлодка вела огонь. А промахнуться на дистанции в двадцать кабельтовых для русских комендоров послецусимской выучки было делом почти невозможным. Особенно в условиях, когда им не мешал ответный огонь.

Первый снаряд лопнул в угольной яме точно под кормовым орудием главного калибра. Второй прошил насквозь дымовую трубу, запоздало громыхнув уже над волнами, в сотне метров за целью. Третий эффектно, но бестолково расцвел огненно-дымным цветком на броне цитадели, зато четвертый…

На мостике броненосца мичман Гарланд как раз передал командование поднявшемуся на мостик лейтенанту Томпсону. Но едва тот, оценив положение броненосца, собрался отдать приказ переложить руль, как огромный корабль содрогнулся от страшного удара. Снаряд с «Манджура» влетел в открытую амбразуру батареи правого борта, угодив прямиком в готовую к выстрелу шестидюймовку. От взрыва на лафете сдетонировал и снаряд в самой пушке, разнеся ее буквально в клочья. Тяжелые осколки, без особого труда проломив дюймовый экран, добрались и до расчета соседнего орудия, разом уполовинив его. Те же, кого стальная коса миновала, с полным основанием считали себя двойными везунчиками – ведь палуба вокруг их орудия оказалась буквально усыпана порохом из вспоротых осколками картузов. Окажись один из осколков достаточно горячим или просто высеки сноп искр – и оставшиеся в живых позавидовали бы мертвецам. Но здесь британцам повезло, а вернее, все оставшееся после «платы» за попадание в амбразуру русское везение оказалось сконцентрировано в одном-единственном куске зазубренного металла, который рассек переговорную трубу между мостиком и рубкой. В итоге броненосец по-прежнему продолжал разворачиваться. В следующую минуту последняя пушка батареи правого борта успела выпустить в русскую канлодку два снаряда, легших с недолетом, а затем инерция пяти тысяч длинных тонн вывела «Манджур» из ее сектора обстрела. Настало время главной дуэли боя.

Очередной снаряд русских разорвался уже на барбете орудия главного калибра. Легкое сотрясение ничуть не повлияло на готовность чудовищной пушки к выстрелу – ей просто нужно было еще немного подождать, пока «Манджур» вползет в перекрестие прицела. Этих секунд матросам канонерки хватило, чтобы зарядить еще один снаряд, а затем оба противника выстрелили практически одновременно.