Книга Укрепрайон «Рублевка» - Александр Смоленский

Васильев в знак солидарности только пожал плечами.

– Послушай, сынок, одного не могу понять. Ты даже представить себе не можешь, скольким людям успели насрать эти олигархи, Но факт есть факт: вокруг оказалось столько желающих матку им вывернуть!

– Не знаю, – искренне ответил Юрий. – Я вижу, вы такой человек, что позволите откровенность за откровенность.

– Давай, раз ты меня понимаешь, – миролюбиво согласился Григорьев.

– Даю, – приготовился Васильев, набрав смелости в легкие. – Если б вы знали, товарищ генерал, сколько олигархов и к ним примкнувших мечтало бы вашему брату тоже матки повыдергивать. Я, например, хотел сделать то же самое своему шефу. Гад он.

В этот момент в дверь постучали.

– Спасибо за откровенность, молодой человек. Как ваша фамилия?

– А у меня нет фамилии.

– Тогда пока. Если за дверью кто ожидает, так скажи, пусть войдет.

В коридоре Васильев нос к носу столкнулся с коллегой – помощником министра здоровья. Они были шапочно знакомы, но близко никогда не общались.

– И ты, Брут, здесь? – удивленно спросил посланец министра Бакиева.

– Привет. Прости, я спешу, – бросил в ответ Васильев и быстрым шагом направился к лестнице. – А тебя там ждут. Велено заходить.

Юрий успел заметить, что в руке помощник держал кейс, только кожаный. Столкнувшись у лифта с пожилой женщиной в синем комбинезоне, он спросил, как добраться до кабинета управляющего.

– А вам зачем? Там все равно никого нет.

– А вы кто? – в свою очередь спросил Васильев.

– Я тут уборщица.

– А я тут теперь управляющий, – особо не задумываясь, сообщил Васильев и тут же получил тряпкой по голове.

– Недоумки! Архаровцы! Насвинячили тут. Теперь сами убирайте, а я покидаю это здание в знак протеста. – Уборщица в сердцах кинула ведро и тряпку на пол.

Больше не задерживаясь, Васильев проскочил мимо разъяренной женщины и бросился вверх по лестнице. Как можно быстрее ему надо было уединиться в своем новом кабинете и отрапортовать шефу, что заветное кресло управляющего уже занято.

Координатор операции по изъятию Григорьев после короткой встречи с еще одним ходатаем за имуществом сел в машину и отправился на подмогу своим людям в офис неизвестного ему доселе олигарха по фамилии Фомарь.

* * *

Ни о нашумевшей пресс-конференции Шатунова, ни о других столичных новостях на Рублевке не видели и не слышали. А поскольку длиннющие очереди к медпунктам практически рассосались, у людей медленно, но верно восстанавливалось душевное равновесие. Начиналось календарное лето.

Все, кто того пожелал, с головой ушли в общественно-полезную деятельность, а в свободное время, как оказалось, можно было весьма успешно заниматься издавна любимым занятием или же находить отдохновение в новом, открытом в себе пристрастии к чему-то прекрасному.

В окольцованном проволокой на десятки километров Успенском земстве неожиданно запахло пряной свежей зеленью и первыми тепличными овощами. Практически все свободные от застроек земли, лакомые участки, подготовленные к продаже, были засеяны квадратно-гнездовым способом. Кое-где уже обещали дать добрые всходы хлебные серо-зеленые нивы, обещающие поселенцам выдать по осени богатый золотистый урожай. Из кухонь вновь открывшихся некогда знаменитых ресторанов доносились призывные ароматы малосольных огурчиков, зеленых щей и молодой картошки с укропом. С ними успешно соперничали рынки, заваленные самой разнообразной снедью.

Хитом сезона стали небольшие специальные таблички рядом с тем или иным товаром, на которых была указана фамилия производителя. Аналогичные записи появились в ресторанных меню в разделе «от дома» с фамилией и адресом поставщика.

Самой популярной рубрикой местной многотиражки стали «Агроновости», где, помимо вестей с полей и огородов, редактор завел топ-рейтинг по трем направлениям: лидер урожайности; лидер популярности; лидер продаж. Благодаря оставшейся в Зоне счастливой возможности пользоваться местной телефонной линией участие в рейтингах принимала практически вся наиболее активная часть поселенцев.

Отдельным направлением в многотиражке на страничке «Экономика и жизнь» была местная ценовая политика. Ее ведущий, видимо, желая потрафить руководству земской управы, практически в каждом номере подчеркивал, что цены на Рублевке сегодня настолько стали доступными, что соседняя Москва, – да что она? – заштатный Можайск с его традиционной нищетой теперь мог показаться рублевцам Монте-Карло или в лучшем случае Венецией.

По главным трассам округи, перекресткам и площадям регулярно фланировали патрули экологической полиции, вооруженные бланками с печатью управы, для оформления штрафов провинившихся поселенцев. Ими оказывались, как правило, те, кто позволяли себе бросить на асфальт бычки, обертки от конфет и прочий мусор. Экологические полицейские – бравые, рослые бывшие охранники, потерявшие работу в связи с абсолютной ненужностью, – с нескрываемой радостью ухватились за новое дело на ниве экологической защиты Успенского отечества.

Едва завидев полицейских, обитатели Рублевки, особенно те, в ком была развита генетическая память, приосанивались и не позволяли себе никаких нарушений общественного порядка, а тем более уголовных преступлений.

Олигархи почти все как один уже не в первый раз в жизни сумели словно родиться заново, обнаружив в себе новые таланты. Автор удачного изобретения для утилизации отходов, в недавнем прошлом «металлист» и издатель Владимир Стрельцов в свободные от работы в управе часы упорно и целенаправленно занялся военно-патриотическим воспитанием молодежи, регулярно проводя в личном тире учебные стрельбы. Его коллега Александр Удачин, тайно возвращенный на Рублевку после неудачной поездки в Цюрих, где ему лишь официально подтвердили о разрыве сделки с «Альтаиром», горевал недолго.

Что ни делается, то к лучшему, успокаивая себя на первых порах, рассуждал он, разумеется, не догадываясь о похожем ходе мыслей его «властных» опекунов. Он целиком и полностью ушел в проблему своей сельской молодости, когда, собирая колоски на полях, как и все односельчане, живо обсуждал проблемы сохранения нового урожая. Сейчас, на Рублевке, видимо открыв в себе качества провидца, он упорно стал готовиться к осени, опять же в смысле сохранения и переработки урожая. С этой целью Удачин умудрился на базе заброшенной котельной создать мукомольный заводик, а рядом еще винокурню. Где пшеничное зерно, там и водка...

Еще один известный олигарх Василий Никелев с присущей ему фантастической напористостью чуть ли ни на каждом заседании управы стал пробивать вопрос о проведении «Всерублевского конного дерби» на приз его деда – одного из лучших жокеев середины прошлого века, а затем и лучшего игрока на столичном ипподроме. Получив «добро», он активно занялся претворением своих планов в жизнь, где главной проблемой стало вписать в непростую архитектурную среду местной застройки хотя бы малый круг будущего ипподрома.