Книга Наследник - Александр Иванович Седых

край зелёной матерчатой маски. Кисти рук обтягивали кожаные перчатки.

— Так ты и есть Цыганский барон? — пытаясь скрыть дрожь в голосе, первым обратился к подошедшему гостю оберст.

— Может, покажешь нам свою мерзкую морду? — храбрясь, потребовал Хаусхофер и угрожающе навёл дуло пистолета прямо на опущенный капюшон.

— Вы пробудили тёмные силы запретного мира, — раздался из–под маски хриплый скрежещущий голос, будто доносился из самой преисподней. — Живые не смеют бродить в царстве мёртвых. Злые духи болот будут пить вашу кровь, пока мир вновь не озарится светом.

Край капюшона сам собой поднялся, явив взору зелёную маску с прорезями для глаз. Вот только вместо глаз на врагов глядели чёрные дыры, заполненные клубящимся мраком.

Хаусхофер, все же, узнал искажённый голос заклятого врага. У гауптмана были приготовлены для Сына Ведьмы и в патронах пистолета серебряные пули тоже.

— Сдохни дьявольское отродье! — заорал Хаусхофер и выстрелил точно в чёрную глазницу призрака.

Голова Цыганского барона даже не дрогнула, лишь дёрнулась ткань на затылке, и из дыры в капюшоне показалась струйка сизого дыма.

— Ты умрёшь первым, одноглазый фашистский урод! — раскатисто хрипло заклокотало в тёмной пустоте за маской. — Ха–ха–ха!

Из рукава плаща в ладонь призраку выполз парагвайский клинок, от укороченной казачьей шашки.

Хаусхофер в ужасе завизжал и успел три раза выстрелить в центр тела демона, стараясь попасть ему в сердце. Пули выбили электрические искры из груди Цыганского барона, оборвав хриплый дьявольский смех.

В следующий миг острый клинок просвистел в воздухе, и отрубленная голова гауптмана упала к его ногам. А за спиной Цыганского барона свалились два охранника, сражённые серебряными пулями.

Не отдавая себе отчёта в опасности перестрелки, перепуганное окружение дало залп по чёрной фигуре.

Пули пробили насквозь пустоту под брезентовым плащом призрака, тут же поразив напротив стоящих людей. Вслед за прошедшейся по кругу смертоносной косой огня, в воздухе замелькал серебристый клинок «парагвайки», срубая головы с плеч. Цыганский барон юлой завертелся среди окруживших его немцев.

Рой пуль рвал плащ призрака в клочья, но дыры в ткани не охлаждали ярость Цыганского барона. Острый клинок и веер шальных пуль косили врагов, словно серп сухие стебли камыша.

Круг врагов распался. Выжившие в мясорубке, оказавшиеся ближе к краю локального побоища солдаты, с паническими криками разбежались во все стороны, разнося на своих плечах ужас по простору обширного болота.

На залитой кровью, заваленной трупами, плоской вершине холмика осталась стоять в полный рост лишь чёрная фигура Цыганского барона. Казалось, вражьи пули не нанесли призраку существенного вреда, лишь изодрали плащ и лишили голоса. Конечно же, никто издали не мог заметить в прорехах брезентовой ткани измочаленный пулями короб портативной рации, подвязанной к плащу, и простреленный радиодинамик, на проводах свесившийся из–под маски.

Стрельба и предсмертные крики на командном пункте смолкли, но со стороны тёмной кромки лесного полуострова раздалась череда звуков винтовочных выстрелов. Первый хлопок прозвучал особенно громко, Матвей поразил из противотанкового ружья с оптическим прицелом далёкую фигуру автоматчика, стерегущего группу бывших партизанских пленников. Остальные пули снайперов разили наповал пулемётчиков, устроившихся на болотных холмиках.

В тылу немецких порядков возникла перестрелка и странная суматоха. Бывшие пленники бросились врассыпную, а автоматчик продолжил расстреливать оставшихся караульных. Бежавшие со всех ног перепуганные пленники смешались с бойцами немецких подразделений. В сгущающихся сумерках было не отличить белые партизанские маскхалаты от форменных немецких, а железные каски на головах у всех одинаковые.

Следом за сошедшим с ума автоматчиком, по своим открыл огонь пулемётчик в передней пехотной цепи. Как только он израсходовал пулемётную ленту, к истреблению сослуживцев подключился пулемётчик с другого болотного холмика. И рой ответных пуль не мог остановить огонь сумасшедшего бойца. С остекленевшим взором зомби перемалывал пехотные цепи длинными очередями, пока у него тоже не закончились патроны. Эстафету огня тут же подхватила следующая бездушная кукла с пулемётом.

Пехотные цепи дрогнули, немцы начали организованно отступать. Но невидимый кукловод принялся поднимать марионеток в разных местах построения противника. Зомби–автоматчики огнём смешали пехотные цепи в шевелящийся клубок. Хаос воцарился на болоте. Солдаты сбивались в плотные кучки и перестреливались с обезумевшими соседями. У одних офицеров сложилось впечатление, что партизаны специально заслали в порядки противника предателей и переодетых диверсантов. Другие командиры подумали, будто парагвайцы применили какой–то психотропный газ, сводивший с ума солдат, глубоко вдохнувших пахучие пары. Простые же солдаты видели, что вокруг восстают мертвецы, которым не страшны пули, а болото внезапно превратилось в преисподнюю.

Чтобы усилить жуткий образ разверзшегося ада, мастер щедрыми мазками прошёлся тёмными красками по белому полотну. Под гравитационным давлением в слабых местах болотной топи начали взрываться противотанковые мины. А чародей ещё усиливал и направлял возникающие напряжения ледяной кристаллической структуры в тонком промёрзшем слое грязи. Белое поле заляпали бурые кляксы провалов. Сеть чёрных трещин захватила липкой паутиной мечущиеся в ужасе фигурки белых букашек. Казалось, ещё чуть–чуть и всё заснеженное поле превратиться в чавкающую грязью буро–коричневую топь. И хотя у молодого чародея не хватило колдовских сил и тротиловых зарядов, чтобы расколоть лёд на всём пространстве ристалища, но картину гибели тевтонских рыцарей на Чудском озере талантливый живописец, всё же, повторить попытался. Правда, копия вышла не столь красочной, как древний шедевр. Конечно, пехотинцы в белых одеждах и железных касках очень походили на германских кнехтов, но вот погружение в болотную жижу было не столь эстетичным, даже несмотря на искрящееся в лунном свете крошево из ледяных осколков.

Однако позирующая творцу массовка не оценила произведение Матвея по достоинству и недовольною толпою поспешила покинуть художественную мастерскую живописца. При этом у сумевших убежать статистов осталось ужасное впечатление от сотворённых мерзких образов безмолвных зомби–солдат, истошно орущих болотных утопленников и Цыганского барона, в изодранном чёрном плаще.

Егеря, которые оказались лишь сторонними зрителями, тоже не пожелали долго любоваться картиной разверзшегося ада и резво припустили следом за улепётывающими пехотинцами. Руководить движением охваченной ужасом толпы уже не представлялось возможным — каратели разбегались по лесу, как испуганные включённым светом тараканы.

Матвей понял, что всех гадов ему за ночь не передавить, поэтому сосредоточил своё внимание на не слишком спешащих от гиблого места егерях. Автожир взлетел над лесом, а чёрная фигура Цыганского барона заскользила