Книга Аромат рая - Дженнифер Блейк

– Так поступают те, кто понял, насколько смерть верное средство. Только вспомните о Серефине...

– Вы имеете в виду женщину, которая прибыла сюда вместе с месье Гамбьером?

– Да, его любовницу.

– Но она-то тут при чем?

– Дюран был слишком близок с Серефиной, быть может, любил ее больше, чем она сама об этом подозревала. Они прожили вместе пятнадцать лет и вырастили сына, которого отправили в школу-пансион во Францию. Если и возникли какие-то проблемы с женитьбой Дюрана, то они могли быть связаны с Серефиной, потому что она представляла собой препятствие его свадьбе. Поэтому Серефине пришлось умереть.

– Не могу в это поверить...

– А потом наступила очередь и вашего батюшки...

– Пожалуйста, не надо, – вымолвила Флора, и ее лицо исказилось от страдания. – Я предпочла бы не говорить об этом.

– Боюсь, что говорить нам придется, хотя для меня его смерть остается загадкой. Я могу лишь предположить, что очередная смерть была связана с препятствиями вашему замужеству. Возможно, ваш отец внезапно что-то узнал или сказал Дюрану что-то такое, что вызвало разрыв отношений между ними. Но даже такая причина мне кажется безосновательной для убийства. В их отношениях скорее всего былазамешана крупная сумма денег. На шхуне у Дюрана денег почти не было, но они появились как раз в то время, когда он начал переговоры с месье Мазэном о вашей свадьбе. Может, вместо того чтобы занимать деньги в долг под заклад своих поместий на острове, что оказалось бы совсем не легким делом, Дюран взял кредит у вашего отца при условии, что ваше с ним обручение все же состоится. Как бы то ни было, представляется вполне допустимым, что известные всем желудочные недомогания вашего отца подсказали удачный ход, чтобы либо закрыть ему рот, либо отомстить за что-то...

Белесые глаза Флоры раскрылись от удивления, вперившись в Элен. При звуке распахнутой двери, когда Жермена принесла поднос с напитками, она подскочила на месте с таким очевидным облегчением, что Элен даже почувствовала к ней минутную жалость.

Женщины разлили по чашкам кофе, добавив молока для Элен и молока с сахаром для Флоры. В прохладном воздухе гостиной запах кофе казался удивительно ароматным, а ощущение горячей чашки в замерзших руках было благостным. Элен так и сидела, зажав чашку в ладонях, раздумывая, следует ли вообще пить его, но кофе и молоко для нее и Флоры наливались из одной посуды, так что пить его было не очень опасно. Отпив немного кофе, Элен почувствовала, что он был вкусным, без намека на горечь. Однако притрагиваться к маленьким пирожным, лежавшим на подносе, она не стала.

Флора отпила большой глоток кофе, словно нуждалась в притоке сил.

– Все, что вы сейчас наговорили, мне кажется, родилось в вашем воображении. Вы не заставите людей слушать ваши рассказы до тех пор, пока не представите обоснованные доказательства, – твердо сказала она.

– Верно, доказательств у меня нет. Безусловно, я должна связаться с властями, но не уверена, что они предпримут какие-либо действия только на основе моих слов. Я искренне надеюсь на то, что если этот «кто-то» узнает, что его подозревают, убийства прекратятся...

– Как это все благородно, – натянуто проговорила Флора.

– Больше всего я хочу защитить тех, кто может оказаться очередной жертвой, и особенно тех, кого люблю...

– Вам очень повезло. Я думаю... я думаю, что в конечном счете Дюран Гамбьер, возможно, и не был подходящим женихом для меня.

На это трудно было чем-либо ответить. Элен отпила еще немного кофе, чтобы занять паузу.

– Но ведь еще нет объяснения смерти Эрмины, – как бы вскользь обмолвилась Элен.

Флора вздохнула, словно пробуждаясь.

– Да, и что же? – осторожно спросила она.

– Мне кажется... Я почти уверена, что Эрмина умерла потому, что в тот вечер, когда мы все собрались в Воксхолле, она неосторожно обмолвилась о чем-то особенном. Если помните, Эрмина рассказала, что применяет в малых дозах мышьяк, чтобы ее кожа была бледной. Но когда она говорила об этом, то как-то странно посмотрела на одну из находившихсятам же женщин, и мне показалось, что их связывала какая-то тайна. Может быть, Эрмина знала, что та, вторая женщина, тоже применяет мышьяк...

Флора подняла на Элен глаза.

– Вы, наверное, говорите о... – начала она.

– Позвольте, я закончу свой рассказ, – прервала ее Элен. – Однажды я отправилась за покупками и подышать свежим вечерним воздухом у реки. Когда возвращалась в меблированные комнаты, где останавливалась рядом с Дюраном, я встретила разносчицу конфет-пралине, очаровательную мулатку-квартеронку. Она была одета в яркий, но дешевый наряд, с красным тиньоном на голове и с крупными золотыми серьгами в ушах. Ее лицо было накрашено свинцовыми белилами, а губы – карминной краской. Однако под краской кожа на лице оставалась кремового оттенка, нежной и бледной. И еще за уличными запахами и за запахами отравленных конфет-пралине я не сразу распознала другой запах, который мне слишком хорошо знаком. Это запах ее духов. От мулатки пахло моими духами, аромат которых составляла я сама с Дивотой.

Флора не отвечала. Она слушала, напряженно наблюдая за Элен из-под ресниц. Элен допила свой кофе и отставила чашку.

– Тогда же вечером, – продолжала Элен, – я вспомнила об этом запахе, как вспомнила и о той женщине, которая умоляла продать ей флакончик духов, о женщине, которой вынуждена была отказать. С этими воспоминаниями я сопоставила такой факт – на вечеринке у Дюрана последний флакончик духов из моей комнаты исчез, его просто-напросто выкрали...

– Насколько же вы проницательны, – заметила Флора, поджав губы. – Полагаю, вы пришли к какому-то выводу?

– Верно. Я сделала вывод, Флора, что той квартеронкой, которая продавала конфеты-пралине, были вы...

Девица издала странный возглас, а потом сказала:

– А я-то подумала... ну это же просто смешно!

– Конечно, вы подумали, что я стану обвинять Жермену. И надеялись, что все так подумали бы, если бы подозрения пали на продавщицу конфет.

– Но я же не квартеронка!

– Нет, не совсем. – Элен смотрела на Флору уверенно и спокойно. Она сама была родом с острова, где смешанная кровь людей – распространенное явление. По многим внешним признакам: по небольшой припухлости губ, по широкому кончику носа, например, по текстуре кожи и волос и даже по тембру голоса – запросто можно было понять, кто этот человек...

Флора выпрямилась. Злая улыбка скривила ее полные губы, отчего она стала выглядеть гораздо старше. Она потрепала рукой узел своих светлых волнистых волос и рассмеялась. Потом поставила на столик свой кофе и потянулась за пирожным.

– Что же, могу вам сообщить, – сказала девица, откидываясь на спинку дивана, – что я – октеронка, то есть почти такая же белая, как и вы. К тому же Жермена – моя мать. А что касается происшествия с глупой коровой Эрминой, то она сама навлекла на себя беду. Она была знакома с моим отцом еще на Сан-Доминго, и я уверена, знала и обо мне. В тот вечер в воксхолле Эрмина смеялась надо мной, намекая, что знает о моей тайне. Убить ее оказалось до смешного просто. Мне пришлось только навестить ее и добавить мышьяка ей в шоколад. Естественно, дозу пришлось увеличить, поскольку у нее уже была к нему привычка, если бы полиция занялась расследованием ее смерти, все равно ничего не заподозрила бы. Но расследования не было. Ее и похоронили-то как самоубийцу, верно?