Книга Я сделаю это сама - Салма Кальк

думали про Дарью и ребёнка – так они ни спрятаться не смогут, ни убежать, ни в рожу плюнуть, потому что одна воспитана в уважении к папеньке, хоть бы и такому негодящему, а вторая привыкла жить в страхе и повиновении.

- А вам нашего героя уважать вовсе незачем, - раздумчиво кивнул генерал. – И вам в голову не придёт жить в страхе и повиновении. Господа, может быть, начнём всё же с нас?

- Давайте начнём с меня, - встал Платон Александрович. – Он меня ел, но не доел, захочет же доесть?

- Тоже годится, - кивнул господин Асканио. – Недоеденная жертва привлекательна. Вы сможете создать себе хотя бы защиту? – он глянул на Платона Александровича недоверчиво, будто сомневаясь, что тот вообще умеет колдовать.

- Смогу. Для этого одной руки и той подвижности, что у меня ещё сохранилась во второй, будет достаточно. Продемонстрировать?

- Поберегите силы, - отмахнулся генерал. – Если вас ставить в центр, они могут понадобиться.

- Меня в центр, Платон Александрович ранен, - сказала я.

- Господин Ильин – подготовленный боевой маг, хоть и держится иногда так, будто студент-недоучка, - сказал, сощурившись, генерал. – И я бы предпочёл опираться на мужчину и подготовленного мага, чем на…

- Чем на женщину, и мага без году неделя? – подсказала я. – Не подготовленного, и того самого студента-недоучку?

- Вы научились защищать себя?

- Нет ещё, но если на мне будет защита – Валерьян не подойдёт.

- Но он может вынырнуть из теней очень близко от вас, вы просто не успеете ничего сделать, - сообщил господин Асканио.

- Вы приглядите, - отмахнулась я. – И он может так поступить ну хоть с кем из нас. С Платоном Александровичем тоже.

- Тоже-то тоже, но он мужчина и маг, а не придворная дама и не… - начал полковник Трюшон, до того молчавший.

- И не фаворитка его величества, вы это хотели сказать? – сощурилась я. – Договаривайте уж.

Полковник, кажется, немного смутился.

- Прошу простить меня, маркиза.

- Принимается, проехали, - отмахнулась я.

- Итак, подводим итоги. Приманивать тварь будет господин Ильин, - произнёс генерал, оглядев нас всех. – Мы будем поблизости в засаде – Асканио, Жак, Северин и я. Остальным не подходить близко, а лучше не высовывать носа из этого дома. Приступим завтра в сумерках, как жители разойдутся по домам, чтобы не было случайных жертв.

Возражений не случилось. Я уже думала было подниматься и гнать всех по домам спать, когда от кухни прибежала встревоженная Меланья.

- Госпожа Женевьева, там пришла ваша госпожа Трезонка, и зачем-то позвала во двор Дарёнку с Настёной! И те пошли, мы с Марьей Яковлевной не смогли их задержать!

39. В страшном кольце

39. В страшном кольце

Я опомниться не успела, как уже бежала впереди Меланьи коридором к чёрному ходу. И увидела распахнутую в холод дверь и мою Марью, зажавшую рот ладонью и с ужасом пополам с беспомощностью в глазах. Да-да, что делать-то?

На крыльце сидели оба хвостатых, и Вася, и Муся. Хвосты мотались из стороны в сторону, шерсть вздыбилась, того и гляди – бросятся. А к калитке медленно брели Дарья и Настя – медленно, еле переставляя ноги. Как бы нехотя. Настю уже уложили спать, и Дарья, видимо, подняла её, просто набросила на плечи поверх сорочки ветхий платок, да ноги обула в лапти, а сама как была, так и пошла. Настя тихонько хныкала.

У калитки стояла Ортанс Трезон, и нетерпеливо хлопала себя рукой по ноге.

- Дарья, стой! – сказала я самым командирским голосом, на какой была способна.

Конечно, у них должны быть амулеты, но всё равно! Или… они же не стали их снимать, скажите, что не стали!

Дарья не обернулась, шевельнулась Настя.

- Настюша, стой! Поворачивайте! – я ломанулась с крыльца, в три шага преодолела расстояние до них обеих, отпихнула с дороги и встала перед Трезон.

- Отлично, все в сборе, - проговорила Трезон по-франкийски. – Что-то вы не торопились, маркиза!

- А должна была? – я обернулась и сказала Дарье: - Проваливайте в дом, обе. Кому сказала?

- Стоять, ни с места, - сощурилась Трезон. – Теперь наконец-то будет по-моему!

- Мамочка, а почему у той страшной госпожи нет тени? – прозвучал в тишине Настёнин голосок.

Я приглянулась… вашу ж мать!

- Ты кто? – прямо спросила я Трезон по-франкийски. – Не сметь мне врать!

Вцепилась в неё взглядом, как это делали отец Вольдемар и маг Асканио, глаза в глаза. И так мне стало жутко, не передать словами. В сто раз хуже, чем когда я говорила с Алёнушкой. Что-то подобное было лишь раз – когда здесь, во дворе, под солнцем я случайно поймала взгляд Валерьяна.

- Я Ортанс Трезон, - проговорила вредная баба, потом поправилась. – Я… была Ортанс Трезон. Теперь я… нечто большее.

И так смешно прозвучало из её уст это «нечто большее», что я не удержалась и фыркнула.

- Ага, три раза большее. Не хочу быть столбовою дворянкой, хочу быть владычицей морскою? Ну, хотела одна, было дело. Да только плохо всё кончилось, не слышала?

Я отчаянно боялась отвернуться, потому что пока я её держу – подойдёт подмога. Но не могла понять, почему не уходит Дарья и не уводит ребёнка, что её держит-то? Господи, помоги, что называется!

Я сделала ещё шаг к Трезон, не отводя от неё взгляда, и увидела, как её глаза постепенно заволакивает чернота. Захотелось что-то в неё швырнуть, не знаю, почему, я пошарила в кармане, наскребла там горсть крошек от памятного печеньица и швырнула ей в лицо.

Она как взвизгнет, как закроет глаза руками, да как завоет, и сзади коты мои как завоют, и люди тоже как заорут в кучу глоток разом! Земля шевельнулась, и вокруг меня заколыхались тени – нечёткие, колеблющиеся и отвратительно чёрные. Отдалённо напоминающие людей. И снова звуки как отрезало.

Заплакала Настёна за моей спиной, что-то зашептала ей Дарья, они придвинулись ко мне. А дурища Трезон открыла свои страшные глаза… Что делать-то, господи? И не только господи, а все, кто тут есть, как защитить своих и прогнать чужих?

Вокруг нас троих как стена воздвиглась