Книга Еврейская сага. Книга 3. Крушение надежд - Владимир Голяховский

Моня Гендель бродил от павильона к павильону. Американцы, работающие на стендах, говорили по-русски, и общительный Моня со многими заговаривал. Вдруг на главной въездной аллее сгустилась толпа: приехал Хрущев со свитой — Брежнев, Ворошилов, Микоян. Люди стали им аплодировать, он помахал рукой, охрана близко людей не подпускала. Моню заинтересовала реакция Хрущева на выставку, и он пристроился в хвост свиты.

В тот день Хрущева не ожидали, он нарушил протокол и появился неожиданно, прихватив своего зятя Алексея Аджубея, редактора газеты «Известия». По громкоговорителям передавали американский марш «Звезды и полосы» в исполнении оркестра под управлением дирижера Стоковского. Под эту бравурную музыку Хрущев и пошел по павильонам.

Вице-президент США Ричард Никсон, высокий, стройный, подтянутый, вышел встретить почетного гостя; широко улыбался белозубой американской улыбкой и водил Хрущева по павильонам. Гость скептически ухмылялся, задавал ехидные вопросы, американцы давали объяснения, Никсон их комментировал.

Хрущев был сердит: незадолго перед этим в Америке провели очередную так называемую неделю порабощенных наций, в церквях распевали молитвы за людей, порабощенных Советской Россией. Он сказал Никсону:

— Ваша поездка к нам была бы великолепной, если бы вы не приняли такого решения. Зачем было мутить воду? Какая черная кошка перебежала вам дорогу и смутила вас? — Он обнял стоявшего рядом первого попавшегося русского работника выставки и спросил: — Разве похож этот человек на подневольного рабочего?

Пепси-кола Хрущеву не понравилась, он поморщился:

— Гуталином отдает. У нас напитки лучшего качества.

Аджубей немедленно подтвердил:

— Русский квас намного вкусней.

— Во-во, квас вкусней, — обрадовался подсказке Хрущев.

Подошли к большому ящику из толстого пуленепробиваемого стекла, на нем красовалась надпись: «Один миллион долларов», внутри были слажены пачки зеленоватых банкнот — долларов. Хрущев заинтересовался:

— Настоящие доллары или фальшивые?

— Настоящие, господин премьер-министр.

— А зачем они здесь?

Никсон объяснил:

— Для того чтобы показать, что же такое миллион. В Америке много миллионеров, они начинают с нуля и быстро богатеют.

— Ну и придумали! Нашим советским людям это неинтересно. Советским людям не нужна эта показуха и не нужны миллионы, они идут к коммунизму, в котором деньги вообще будут не нужны.

Аджубей вставил:

— У нас есть поговорка: не имей сто рублей, а имей сто друзей. Нам дружба важней денег. И вообще, «у советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока». Это слова Маяковского.

Хрущев опять обрадовался:

— Во-во, у нас своя гордость, мы ее ни за какие миллионы не продадим. Мы вот в октябре 1957 года запустили первый искусственный спутник земли, он весил почти сто килограмм. А вы, американцы, запустили свой первый спутник на много месяцев позже, и он весил в десять раз меньше! — И Хрущев задиристо добавил: — Что, взяли?

Группа подошла к модели типичного американского дома на одну семью, модель была выполнена в натуральную величину в разрезе. Можно было разглядеть детали быта рядовой семьи, невиданное в Советском Союзе оснащение бытовым электрическим оборудованием. В то время в СССР еще не все видели даже телевизоров с холодильниками, а тут им показывали громадные холодильники, посудомоечную и стиральную машины, массу полезной бытовой техники. Толпа у этого стенда стояла молча как завороженная. Потом женщины начали выражать свое мнение:

— Неужели такое возможно, целый дом для одной семьи?! У каждого по комнате, это же сказка! Мы-то живем по три-четыре человека в комнате…

— А какие великолепные удобства, как все продумано! Ванна-то, ванна какая!

— Смотри, машина для стирки! Это же чудо! А я-то на стиральной доске, да в корыте, все тру, тру, тру, аж кожа на руках вспухает.

— И еще машина для мойки и сушки посуды. Ведь все так просто: сунул в нее посуду — она и чистая, и сухая, и блестит.

— Боже мой, а мы сколько время тратим на мойку посуды. А разве хорошо вымоешь?..

— А я с женой стою на кухне и вытираю посуду. Вот бы мне избавиться от этой повинности.

— А это что за красивый ящик?

— Холодильник.

— Такой большой? Боже мой, как это, наверное, удобно. У нас соседи по квартире купили маленький холодильник, так мы им и то завидуем.

При появлении Хрущева охрана потеснила толпу, все замолкли. Он подошел, внимательно рассмотрел мебель, радиоприемник, телевизор, потом задержался у кухни. Красиво причесанная элегантная «американская домохозяйка» нажимала кнопки стиральной машины, пылесос сам искал грязь. Хрущев рассматривал холодильник, попросил открыть его, зачем-то понюхал в нем воздух.

Никсон объяснил:

— Это типичный калифорнийский дом.

Хрущев спросил:

— Что вы хотите этим домом показать нашим людям?

— Хотим показать, как облегчить жизнь домохозяйке со средним достатком.

Хрущев откровенно усмехнулся:

— Вы это все специально сюда собрали в этот так называемый типичный дом, чтобы заставить нас поверить: вот как красиво живут американцы. Это ваш американский агитпункт.

— Нет, господин премьер-министр, мы не претендуем на то, чтобы изумлять русский народ. Это действительно рядовой дом рядовой американской семьи. Он стоит четырнадцать тысяч долларов.

Любитель приврать и похвастаться, Хрущев саркастически заметил:

— У нас есть крестьяне, которые тоже могут позволить себе потратить четырнадцать тысяч на дом.

Никсон добавил:

— Для тех, кто зарабатывает три доллара в час, такой дом продается в рассрочку, и можно платить по сто долларов в месяц.

— Не верю, и никто из наших людей вам не поверит. Скажите, как долго существует Америка?

— Сто пятьдесят лет.

— А мы существуем неполных сорок два года. Еще через семь лет мы будем на том же уровне, что и Америка. Когда мы вас догоним и будем перегонять, мы помашем вам ручкой! Если вы попросите, мы можем остановиться и сказать: «Пожалуйте за нами!» Проще говоря, если вы хотите капитализм — вы можете жить так. Это ваше дело, нас оно не касается.

Никсон миролюбиво предложил:

— Если вы планируете обогнать нас, это сделает жизнь лучше для обеих наших наций. В конце концов вы не знаете нас и вообще всего на свете.

— Советскому человеку весь этот буржуазный быт чужд, глупо строить коттедж для каждой семьи, когда можно возвести многоквартирный дом и обеспечить жильем сразу сотни людей. Ваши интересные вещи не необходимы для жизни. От них нет пользы, это все только штучки. Вы думаете, что русские будут ошарашены, увидев эти штучки? Наши новые, недавно построенные дома имеют все это оборудование.