Книга Эпоха мертворожденных - Глеб Бобров

Мой приятель раздраженно допил бокал и жестом показал вертлявой официанточке: "Повторить"!

– Мир, к сожалению, сложней, дружище Душан. Сказав "а", ты неминуемо вынужден сказать "бэ", потом "вэ" и – далее по списку, пока алфавит не кончится. Невозможно, после буквы "а" подставить, например, "дабл-ю", или "зет". Так и в жизни… Сказав самому себе: "Беру от жизни всё!" – человек, словно, заключает сделку с Сатаной. Теперь он весь погружается в тварный мир и, понятно, вынужден отринуть от себя мир горний. Можно, конечно, попытаться совместить полезное с приятным, но тогда всё происходит по пословице про "рыбку съесть". Лишь три пути ведут к соприкосновению с духовным: истинная вера, познание и творчество. Избравший наслаждения мира, автоматически вынужден отринуть от себя все базовые составляющие религии, науки и культуры. Какой может быть пост, принятие святых таинств и упокоение в воцерковленной жизни у сражающегося за канонизированное на глянцевых страницах благополучие?! Все, что мешает успеху – тормоз! От них надо отказаться! Срочно!!! И… на помойку летят – достоинство, благородство, справедливость. Вспомни их пословицу: "Зачем бедному – гордость"? Да ладно… Ты видел когда нибудь кормящихся у суки щенков.

Мой журналист перекосив брови, на миг, задумался:

– Конечно…

– Какой там самый крепкий, сильный и здоровый?

– …?

– Тот, кто, всех расталкивая, по головам лезет к мамкиной титьке! Какой же еще!!! Что ты тормозишь, ей богу! Никто ничего нового не придумал. В жизни – именно так. Если хочешь добиться благополучия – то вынужден идти по головам. Во вселенской церкви "Взять от жизни всё" – сумасшедшая конкуренция, однако…

– Да… Принесу вам не мир, но меч. Так кажется…

– Так. Все это было и раньше. Помнишь, как ранее, в идейные годы, клеймили мещанство и обывательскую психологию? Посмотри на хохлов и нынешние результаты их исконной жадности и фундаментального похуизма! Да что народ… Замечал, почему многие бабы к середине жизни превращаются в мутноглазых, тупорылых коров?

– Что?

– Да просто! Вот она – девочка, ласточка… оглянуться не успел, а рядом тупой, жирный пингвин. Но недоумение – это только, когда глаза, например, любовью зашорены и ты продолжаешь в этой твари любить всю ту же невинную девчушку твоей молодости. На самом деле, перечисленное мною – один и тот же процесс. Женщина, как робот, запрограммирована природой на материнство, на сохранение очага. Все остальное – побоку! Как только у нее появляется этот объект сохранения – тут же включается программа. И вот – але! барабанная дробь! и… волшебная метаморфоза – в мусорную корзину летят навязанные всей мировой культурой ограничения и условности, и перед нами предстает лишь самка, готовая, за место в маршрутке для своего великовозрастного оболтуса, вцепиться любому в зенки; или только потому, что ее дома, лёжа на диване, ждет некормленый, воняющий потом, безмозглый импотент – прущая без очереди, напролом, дурная бабища.

– Не все про таких…

– Понятно! Вот, послушай… Помню, года за три до войны, был со мной случай. Вот тогда – скальпелем по глазам – увидел истину. Наяву, как рентгеном, заглянул в саму суть проблемы… Поехали мы с одним приятелем-юристом – деньги получить в банке. Его отделение находилось в торговом комплексе "Дом Одежды". Советская! Ты должен помнить эту улицу. Три шага до "Перника" и "России". Центровее только площадь Героев Великой Отечественной Войны, через одну остановку. Выходим из маршрутки. Замечаю, присевшую на корточки в углу остановки, девочку лет около двадцати. Сидит, дубленку запахнула, болтает по мобилке. Ну, мало ли их – говоруний – скользнул взглядом да пошел. Единственное, из-за чего приметил, слишком уж низкая посадка. Сидя так – ноги затекают. Выходим минут через пять. Адвокат – уезжает. Я жду свой "сто тридцать второй" маршрут "А". Поворачиваю башку. Сидит на том же месте, но уже не трендит по телефону, а в сумке вошкается. Метров пять до нее. Вдруг, боковым, примечаю, что она вытаскивает влажные салфетки – достает по одной штуке и лезет ими сбоку стенки короба остановки – под жопу. Дубленка все закрывает, ничего не видно, но понятно ведь! Думал – обоссалась девка. Какой!!! Встает, заправляется и молча уходит. На земле куча желтой полужидкой дрисни. Понимаешь, брат?! Она просто села посрать – в центре города! Придавило девочку неожиданно. Для отвода глаз – болтала по телефону. Подтерлась, встала и пошла, как ни в чем ни бывало. Вот и всё… Да и правильно, как они говорят: "Что естественно, то не безобразно". Про потрахаться, среди бела дня, или – за щеку – прям на площадке дискотеки, я уже и не говорю – в порядке вещей… Плоды продвинутой цивилизации, так сказать. Брать – так всё, везде и сразу! И одна икона – зеркало! Вот и все секреты, брат. Да и всегда так было…

– Больше стало, друг, сейчас.

– Да. Больше, Душан. Теперь, на танковых гусеницах нам везут эту программу сразу для всех наших народов. Юниверсал-пикчерс-презентс-нах! "Бери от жизни всё" – это механизм порабощения нового века. Еще чуть-чуть, и штыки уже не понадобятся: как только в мобильники вмонтируют компьютер, телефон станет показывать кино и ТВ в реал-тайме да сравняется по цене с блоком сигарет – тогда обойдутся вообще без армий. К пиву, что даже и не пиво теперь, а какая-то сбивающая шары слабоалкоголка, уже всех приучили, как к норме, даже детей. Проповедники всех мастей уже давно у нас – стадами пасутся. Да и вообще… Нищая страна, в которой земными богами являются охмелевшие от вседозволенности чинуши и достигшие вершин потребительского рая мелкие лавочники, в то время, как ведущие журналисты областного масштаба прозябают, в лучшем случае, на триста баксов в месяц – обречена, по определению. Войны теперь ведут не полководцы – то хохлы поторопились – а те, кто на общественное мнение влияет. Не долго осталось ждать… Вэлком в эпоху модернизированного неоколониализма. Пендосы, на своем большом острове, по-прежнему рулят туземцами… И горе побежденным! Вот он – новый Рим…

– И ты решил теперь сдаться? Вместо борьбы?!

– Нет, Душан! Нет!!! Я решил лишить их самой сути этой битвы. Главного приза – ради чего, их кукловодами, всё и затеяно… Решил спасти свою бессмертную душу.

* * *

На безразмерной площади меж взлетно-посадочных полос международного аэропорта несколькими малыми группками стояли люди в военной форме. Среди них, своей непохожестью, немонтируемостью в окружающую обстановку, выделялся закованный в наручники средних лет мужчина в потрепанном солдатском бушлате. Короткий ежик припорошенных сединой волос теребил влажный, ознобистый утренний ветерок. Он, не говоря ни слова, смотрел вдаль. Неподалеку выруливал сияющий полированным зеркалом брюха самолет.

Стоящий рядом офицер, с любопытством вглядываясь в арестованного, спросил:

– О чем вы сейчас думаете, Деркулов?

Мужчина перевел, вернувшийся в действительность, взгляд и спокойно ответил:

– О дверях милосердия нам отверзаемых…

Второй, судя по погонам – старший по званию, спросил у напарника:

– Co on przemawia[170]?