Книга Миграции - Игорь Клех

Доминирующий стиль вильнюсских храмов — барокко и производные от него архитектурные гибриды. Поэтому образец чистого стиля — «пламенеющей готики» (то есть закатной и слегка упадочной) — миниатюрный и стремительный костел Св. Анны многим здесь кажется чуть ли не «гением чистой красоты». Существует легенда, что Бонапарт сожалел, что не может забрать этот карманный шедевр архитектуры с собой в Париж. А вскоре, помнится, ему не до того стало.

Легенды, мифы и виды

В начале 1990-х годов литовцы обзавелись собственным «географическим центром Европы» — французские картографы преподнесли такой подарок независимой Литве. Аналогичные центры, между прочим, есть еще у поляков, румын и даже у украинцев в Закарпатской области, еще со времен императора Франца-Иосифа. Место было выбрано красивое — целый ландшафтный парк на месте древнего языческого городища, ныне украшенный морем флагов (российского среди них я так и не смог найти, что непонятно с географической точки зрения). Напротив белоснежная колонна с золотыми звездами Европейского союза. А посередке вымощен цветным камнем круг с розой ветров, в центр которой (и Европы заодно) я, не раздумывая, установил рюмку коньяка и опрокинул ее с чувством. Именно здесь 1 мая сего года с большой помпой было отпраздновано вступление Литвы в ЕЭС. Этот «пуп» континента находится в 26 км севернее Вильнюса.

А где-то на полпути в дачной местности расположился замечательный Парк Европы, через который проходит ежегодно до 60 тыс. посетителей с детьми. Предприимчивый недоучившийся скульптор приобрел лесопарк и на 55 га устроил общенациональный аттракцион. Скульпторы со всего мира приезжают сюда поработать за свой счет, чтобы расставить на просторе и приволье свои произведения, больше всего похожие на игрушки для великанов. Подвесить на дереве гигантский рыбный садок или вывести на тропу скопление бетонных яиц, за которыми можно играть в прятки. Да еще норовят назвать свою работу как-то позаковыристее: циклопическое недовитое гнездо в кустах — «Место для раздумий о Литве», например. Установлен там и самый маленький в мире монумент нашего Церетели: Георгий Победоносец на коне размером с кошку крушит и топчет скорлупки американских крылатых ракет «Першинг». Называется «Добро побеждает зло».

Но главное, что есть в Вильнюсе и его окрестностях посмотреть, это потрясающие виды с холмов. Литовцы умеют ценить точку обзора. Кроме всем известной башни Гедиминаса, сохранившейся от средневекового Верхнего замка (сегодня к отреставрированному замку легко и быстро можно подняться на фуникулере), это, например, вид от барбакана — артиллерийского каземата на холме. Устав от скучных и безжизненных берегов реки Нерис (экс-Вилии), я влюбился в ее приток — речушку Вилейку, производящую впечатление каменистой горной речки с быстрым течением. Изумительный вид на нее открывается с загородного Пушкарского откоса — будто ты где-то в Швейцарии или, по крайней мере, в Карпатах, а не в низинной Литве. Чуть выше по течению на месте бывших мельниц вырос на Вилейке целый туристический комплекс с ресторанами и отелем у мельничного каскадного водопада.

А еще эта речка отделяет старинную часть Вильнюса от самой живописной его «трущобной» части — самопровозглашенной «республики Ужупис». Что означает по-литовски «Заречье», но русский-то все помнят — и фраза «господа, мы в Ужуписе» звучит как пароль местной артистической богемы и по-прежнему веселит путешественников из бывшего Советского Союза. Здесь когда-то давали мастерские художникам. Худфонд с тех пор обнищал, а жилфонд обветшал. Дома с подворьями всего в нескольких сотнях метров от Замковой улицы скупаются сегодня новыми хозяевами и переводятся в частное владение. Чтобы как-то противостоять этому, художники, музыканты и поэты провозгласили Заречье республикой. Раздали министерские портфели, издают газету «Герольд Ужуписа» и устанавливают памятники. Трубящему ужуписскому ангелу на колонне и вилейской русалке под мостом, ведущим в сердце Ужуписа — к ангелу. Паводки русалку смывают и уносят, но недалеко поскольку она отлита из металла в натуральную величину и сама плавать не умеет. Народ Ужуписа срывается тогда с ресторанной террасы над речкой, выскакивает из мастерских и сквотов и принимается ее ловить в расшалившейся речке. И всегда находит и возвращает на место. Недавно власти Вильнюса разрешили гражданам Ужуписа установить на одной из городских площадей памятник рок-музыканту Фрэнку Заппе, что не перестает изумлять иностранцев. Где Вильнюс — где Заппа, и при чем здесь он? Невдомек им, что этот калифорнийский бунтарь был кумиром молодых литовцев в годы «застоя».

А теперь вот еще карнавал придумали, которого здесь отродясь не было.

Вильнюс и сам сегодня слегка похож на карнавал. Концерты под открытым небом и уличные музыканты, городские чичероне и кладбищенские гиды, желтые экскурсионные автобусы с сиденьями на крышах и охотно позирующая конная полиция, состарившиеся бомжи и молодые наркоманы, уговаривающие уличных лоточниц отрезать кружок лимона, чтобы «закусить». Попрошайничество в Вильнюсе сделалось спортом, профессией, азартной игрой — при таком-то обилии туристов:

— Пан из Польши? Из России? Не мог бы пан помочь своими деньгами?

Вильнюсцы, в массе своей, народ неторопливый, в общении, скорее, приятный. И, кажется, они наконец расслабились, успокоились и принялись просто жить. Трение между людьми, конечно же, сохраняется, но без перегревов. Атмосфера в целом как-то провинциализовалась, кругозор людей сузился. Самое волнующее всех событие, например, конкурс Евровидения, в котором участвует пара литовских певцов, не вошедших даже в десятку. Удобства жизни тоже имеют свою цену.

Отступление в историю вопроса

До Второй мировой войны Вильнюс был городом наполовину польским, наполовину еврейским и отчасти русско-белорусским (около 16 % населения). Доля литовцев составляла здесь всего 2 % (по польской переписи 1928 года). К Литве вместе с третью ее нынешней территории ее древняя столица отошла по пакту Риббентропа — Молотова с легкой руки Москвы, о чем здесь не очень любят вспоминать. Так и получилось, что современные вильнюсцы хоть люди и «тутейшие», но в древнем городе сравнительно новые, пришлые, послевоенные, как в Гданьске или Вроцлаве (по замечанию одного из них, Томаса Венцловы, чья переписка с Чеславом Милошем, довоенным вильнюсцем, лучшее из всего, что когда-либо говорилось и писалось на эту деликатную и болезненную тему). Вильнюс — Вильно — Вильна — пример того, как изменяет и облагораживает «правильный» город людей, когда те начинают его понимать и принимать.

Гедимин построил когда-то могучее языческое государство, опиравшееся на людские ресурсы Белой, а также Черной, Червонной и отчасти Малой Руси. Мало кто знает, что языком Литовских статутов, официальным государственным языком Литовского княжества, до 1840 года являлся старобелорусский, то есть древнерусский язык. Династия Ягеллонов, потомков Гедимина, правила поочередно Литвой, Польшей, Чехией и Венгрией. Сегодняшние представления способны лишь запутать историю и навести тень на плетень. Литовцы оказались последним европейским народом, принявшим христианство в конце XIV века. Войдя на почетных условиях в Речь Посполитую, Литва едва не растворилась в ней, сыграв для Польши ту же примерно роль, что для нее самой Беларусь, для Австрии — Венгрия, для России — Украина. Поляки вывели литовцев из лесов и замков в города и поделились с ними короной, магдебургским правом и своим католицизмом (чего не сумели сделать агрессивные крестоносцы).