Книга Переносная дверь - Том Холт

— Пол! — предостерегающе сказала Софи. — Во что он его превратил?

Пол, отвечая, слегка поежился.

— В ксерокс. Джон Веллингтон счел, что раз уж он все эти годы был степлером, то пусть и Хамфри побудет какой-нибудь офисной принадлежностью. А потом у него в глазах появился странный блеск, и он нас спросил: "Какой предмет в конторе больше всего ненавидят и проклинают?" — и все мы разом ответили: "Ксерокс". Тогда Джон Веллингтон сказал, что он тоже так думает и что поделом Хамфри, если его до скончания веков будут пинать, орать на него и винить всякий раз, когда что-то застрянет или зажуется. А потом раз — и Хамфри стал ксероксом.

— Ух ты! — вырвалось у Софи. — Но как насчет... Пол отвел взгляд.

— Все в порядке. Я спросил об этом Джона Веллингтона. Сначала он твердил, что тут ничего не поделаешь, но я все не отставал, и наконец он сказал, мол, да, противоядие есть. Мне нужно только...

— Тебе? — прервала его Софи. Пол кивнул:

— Мне нужно только поклясться самой страшной клятвой, что я покончил... ну, в основном с девушками. И с женщинами. И все такое. Потом мне придется куда-нибудь уехать, и через неделю-другую действие зелья выветрится.

Софи уставилась на него во все глаза.

— А что будет, если ты этого не сделаешь? Я хочу сказать, если нарушишь клятву.

— Тут он что-то недоговаривал. — Пол пожал плечами. — Насколько я понял, я вроде как распадусь на атомы, а мок душу заберет Князь Тьмы Ариман. — Он нахмурился. — Впрочем, это все из области фантастики, правда? Потому что, давай посмотрим правде в глаза, для меня отказаться от женщин и всего такого, все равно что отречься от английского престола. По тому, чего у тебя никогда не будет, и тосковать нельзя...

— О, — вырвалось у Софи. — Глупость какая!

— Нет, не глупость.

— Нет, глупость.

— Нет, не глупость, — раздраженно ответил Пол. — Я ведь это и хочу сделать. Нет, совершенно очевидно, что я этого делать не хочу, но это правильный поступок. Совершенно очевидно.

— Почему?

Он любил ее всем сердцем, но иногда она кого угодно может довести.

— Потом что иначе... ну, ты будешь под властью этого чертова питья, и...

— Но я люблю тебя.

— Нет, — возразил Пол. — Это только зелье заставляет тебя так думать.

— Да нет же, идиот. Я правда тебя люблю. Еще до зелья любила.

Пол покачал головой.

— Нет, — сказал он, — ты только думала, что любила, но теперь скорее всего поняла, что не любила, что на тебя какая-то пятиминутная блажь нашла. Или, может, там, в Ланкастерширеты вдохнула испарения из бутылочки, или еще...

— Пол! — Софи начинала сердиться. — Помолчи, бога ради. Ты меня любишь или нет?

— Да, но...

— Так. Тогда все ясно, — сказала она, бросилась к нему и поцеловала. — Ох! — вырвалось у нее, когда они столкнулись зубами.

— Извини, — пробормотал Пол.

— Проклятие! Слушай, да постой же спокойно.

Пол стоял спокойно — и довольно долго. Потом, когда хотя бы отчасти прошло онемение в губах и языке, сказал:

— А ты уверена?

— Пол!!!

— Ладно-ладно, я только спросил.

Пять минут спустя в дверь постучали.

— Сюда... э-э-э... безопасно входить?

— Это Джон Веллингтон, — прошептал Пол. — Да, — сказал он громче. — Да, м-м-м... можно.

Дверь открылась, и вошел Джон Веллингтон, за которым следовали профессор Ваншпее, мистер Сусловиц, графиня ди Кастельбьянко, Рики Червеубивец и последним — мистер Тэннер.

— Прошу, садитесь, — сказал Джон Веллингтон. — И вы тоже, — добавил он Софи и Полу, которые виновато вскочили. — Нам нужно во многом разобраться, поэтому не будем терять времени.

Опустив руку в карман, он достал бумажный пакетик, который Пол безошибочно узнал.

— Мистер Карпентер, — продолжал Джон Веллингтон, — я взял на себя смелость, забрать вот это из ящика вашего стола. Вы узнаете пакет?

Пол кивнул: драконьи погадки, которые позволяют услышать, что скрывается за произнесенными вслух словами.

— Отлично, — сказал Джон Веллингтон. — Далее, все мы имеем некоторое представление о том, что тут случилось, и я принял соответствующие меры относительно моего племянника. Но боюсь, это еще не конец. — Нахмурившись, он оглядел сидящих за столом. — Из того, что я наблюдал, будучи степлером — любопытная перспектива, которая кое-кому из вас может показаться полезной, — и различных замечаний, которые слышал с тех пор, как вернулся, я предположил, что мой жалкий племянник действовал не один на свой страх и риск. Если уж на то пошло, представляется вполне вероятным, что еще один партнер этой фирмы или вступил с ним в сговор, или как минимум знал о происходящем, но ничего не сказал и не сделал.

Повисло очень неловкое молчание, во время которого все глядели в пол или рассматривали свои сложенные руки.

— Полагаю, — продолжал Джон Веллингтон, — я мог бы сам съесть несколько драконьих драже, потом расспросить каждого из вас по очереди и узнать правду. Если бы я так поступил, кое-кто из вас мог бы заподозрить, что я воспользовался ситуацией как предлогом избавиться от одного или нескольких партнеров, которые мне несимпатичны. У вас же нет никакого способа определить, правду я говорю или нет. Поэтому я попрошу съесть драже мисс Петтингел и мистера Карпентера. В конце концов они не знают, кого из вас мне бы не хотелось видеть на фирме, а потому у них нет причин лгать. Согласны?

Мгновение остальные партнеры сидели недвижимо, наконец медленно кивнули в знак согласия.

— Отлично. — Джон Веллингтон толкнул через стол пакетик. — Мисс Петтингел, мистер Карпентер, не окажете ли вы нам честь?

Софи поглядела на него подозрительно, но что-то в его лице убедило ее, что сейчас не лучшее время для пререканий, и она проглотила три драже, словно это было на редкость гадкое лекарство. Кода Пол сделал то же самое, Джон Веллингтон прокашлялся.

— Сперва попытаемся провести небольшой контрольный эксперимент. — Взяв карандаш, он написал что-то на двух листках бумаги, которые убрал в карман. — Сначала я скажу, что на одном из этих листков, думая при этом нечто совсем иное, а именно то, что я написал на втором. Потом мистер Карпентер и мисс Петтингел запишут то, что, как им показалось, они услышали, и мы сможем сравнить результаты. — Он оглядел стол. — Джуди, — сказал он, глядя в глаза графине, — мне когда-нибудь случалось вам говорить, что ваш нос напоминает вырезанный из корешка пастернака крючок для одежды?

Графиня сдержанно улыбнулась:

— Сам с собой поиграй, распутный старый козел. Джон Веллингтон с улыбкой повернулся к Пипу:

— Не могли бы вы повторить, что, по-вашему, я сейчас сказал графине и что она мне ответила?