Книга Код Маннергейма - Василий Горлов

Яков Аронович изобразил полнейшее недоумение и даже возмущение столь прискорбным обстоятельством. Николай так и не понял — знаком ли хозяин клуба с Дюней или просто быстро сообразил, кто пожаловал к нему в гости, но вел он себя в сложившейся ситуации, надо отдать ему должное, совершенно правильно.

Миша соображал медленнее, но и он, похоже, «въехал в тему»:

— Пришел мужик этот, говорит — посмотрите коллекцию, оцените, то да се. Я-то, как увидел, что оружие боевое, так сразу ему и…

— Значит, оружие принес он? — Одноклассник указал на Николая. Продавцы дружно кивнули, — Ну что ж, я забираю этого вооруженного до зубов господина с собой. Где его вещи?.. Не в руках же он тащил этот арсенал?

Миша полез под верстак и услужливо подал свою большую сумку. Дюня сложил туда все оружие, аккуратно застегнул «молнию» и сказал Николаю:

— Надо же, какой молчаливый коллекционер попался. Ну пошли, обсудим особенности стрелкового оружия Второй мировой в другом месте.

Яков Аронович осмелел настолько, что предложил:

— Не желаете ли кружечку пивка? Свежайшее, в кегах из Германии возим.

Дюня с любопытством взглянул на него:

— Спасибо, в другой раз. Думаю, что встречу с таким ценным экспертом, как вы, я не смогу отложить надолго.

Проходя через магазин, он бросил крепкому парню, ожидавшему у дверей:

— Уходим.

Задержавшись на мгновение в арке, молодой эфэсбэшник освободил прикованного наручниками к одному из «ежей» охранника, от души пнул его в тощую задницу и дружески пообещал:

— В следующий раз попадешься, фашист убогий, — уши оборву…

Поджидавшая Анна сразу бросилась в атаку:

— Анна Троицкая, корреспондент петербургских «Новостей». Представьтесь, пожалуйста, и объясните, что здесь происходит? И почему задержан мой коллега Николай Полуверцев?..

Дюня сначала опешил, а потом расхохотался:

— Это же она тебя, Колька, защищает!.. Все в порядке барышня, мы за наших…

Но Анна продолжала на него подозрительно коситься даже после того, как Николай подтвердил ей, что с ним действительно все в порядке. Взволнованно дыша, она прошептала ему на ухо:

— Я там не могла находиться, противно, и вышла на улицу. Когда эти двое подъехали и скрутили охранника, хотела тебя предупредить, но твой мобильный не брал. Собиралась уже идти тебя выручать.

— Спасибо, все в порядке, это мой приятель.

Николай подошел к терпеливо курившему в сторонке Дюне:

— Ну что, генерал, у ФСБ не нашлось более подходящего объекта для слежки, чем скромный редактор телевидения?.. Что ж ты, одноклассничек, мы же договорились, что дело это приватное?..

— Узнаю брата Колю! Ты чего, дружок, и вправду такой наивный?.. Рядом с тобой крутится один из самых разыскиваемых в мире террористов, а я, по-твоему, не должен обращать на это внимания? — Он не дал Николаю возразить. — Ладно, все, проехали. Есть у нас более важное дело, чем бакланить по поводу оторванного у ящерицы хвоста. Пока ругаемся — новый вырастет. Давай лучше обсудим планы на… — Он взглянул на часы. — Уже на сегодня.

Николай кратко поделился соображениями. Дюня, внимательно слушавший, подытожил:

— Деньги не нужны. Я из наших спецзапасов добыл тебе «куклу» с секретом. По виду — очень симпатичный «дипломат», набитый «зеленью», но с фокусом — что к чему, объясню на месте. Да и выехать пораньше не мешает — рекогносцировкой придется заниматься в условиях, приближенных к боевым, я прав? Так что давай — до шести утра. Трофеи, — он тряхнул сумкой, глухо звякнул металл, — я захвачу с собой. Не хватало еще, чтобы тебя менты с оружием зацепили…

Анна, ждущая Николая в машине, с ходу заявила:

— Я еду с тобой.

— Куда? — не сразу понял он, а сообразив, только тяжело вздохнул: — Анька, там ты будешь только мешать, потому что мне придется думать еще и о твоей безопасности. Извини, но я тебя не возьму.

Он старался говорить как можно мягче и спокойнее, но Анна все-таки надулась и на обратном пути все время молчала. Николай вернул ей «уплывшие» от Якова Ароновича две тысячи долларов и добавил, что необходимость снимать деньги с карточки отпала.

Довез ее до парадной все такую же надутую и молчаливую.

— Не обижайся, хорошо? — попросил он. — Как только что-то прояснится — я тебе сразу позвоню.

Анька поцеловала его в щеку.

— Знаешь, — сказала она, — у меня предчувствие, что все будет хорошо.

Добравшись до квартиры, она выглянула в окно и неумело перекрестила отъезжающую «девятку». Потом, упрямо сжав губы, набрала номер телефона Стасиса.

Пусть Николай старше, умнее и обычно оказывается прав, но у нее сейчас собственная правда и свои счеты.

Ноябрь 1925 г., Москва[18]

Мрачным и промозглым осенним вечером в пустынной аллее парка в Сокольниках остановился автомобиль «Рено». Из пассажирского салона откинули специальное окошко, медной окантовкой напоминающее корабельный иллюминатор, и сиплый мужской голос с выраженным латышским акцентом поинтересовался:

— Ну что там, Кузьмичев?

Шофер спрыгнул с высокого сиденья открытой кабины, чертыхнулся и доложил:

— Бензопровод опять засорился, язви его в душу…

— Сколько стоять будем?

— Да ремонт небольшой. Минут за десять, товарищ Дукис, управлюсь.

С лязгом открылась дверь. Из машины неловко вылез невысокий, щуплый, круглыми очками в железной оправе напоминавший школьного учителя арифметики, начальник внутренней лубянской тюрьмы ОГПУ Карл Дукис. Заглянув в салон, он сухо предложил:

— «Семьдесят третий», можете пока совершить прогулку, — и отошел к водителю, копавшемуся в моторе при свете фонаря «летучая мышь».

Под номером 73 в тайном списке узников Лубянской тюрьмы значился британский подданный Сидней Рейли. Об этом знало не более десятка сотрудников ОГПУ. Такая секретность вызвана тем, что еще продолжалась хитроумная операция чекистской контрразведки «Трест». Уже схвачен заманенный в Советскую Россию неудавшийся диктатор Борис Савинков, но по-прежнему по всей Европе агенты-нелегалы проникали в русские эмигрантские общества, чтобы разрушать их изнутри, уничтожая наиболее талантливых вождей антибольшевистского движения.

В капкан, расставленный ОГПУ, попался и Рейли. Чтобы скрыть его арест, даже инсценировали перестрелку у приграничной деревеньки Майнила, где при попытке перейти советско-финскую границу он якобы погиб.

После разрешения Дукиса из салона бодро выскочил коренастый широкоскулый крепыш — старший уполномоченный КРО ОГПУ Григорий Сыроежкин. Несмотря на относительную молодость — 25 лет — он являлся одной из ключевых фигур операции «Трест».