Книга Любовь с условием и без… - Ана Ховская

Только почему-то я об этом поздновато вспомнила. Вот откуда спокойствие показалось странным. Вот тормоза-то напали!

– Что?!– тревожно спохватилась я.

– Он уехал…

– Уехал?! Ничего не сказал?!

– Да.

Мгновенно так напряглось в груди, в животе, будто каждый орган по отдельности схватила судорога. Ноги влипли в асфальт. В голове все перемешалось: мысли с чувствами, физика с химией. Так резко оборвалось все, что делало меня беспечной и счастливой.

Тут охватила такая ярость, что, казалось, глаза из орбит вылезут, так распирало от обиды, возмущения и жалости к самой себе.

Я остановилась посреди улицы, крепко сжав в пальцах телефон, и зажмурилась так, что веки онемели.

Это было лицемерие, бездушие и жестокая насмешка. Откуда в нем все это?

– Ну и пусть катится!– тихо сквозь зубы машинально проговорила я и бросила сотовый в сумку.

Тогда я точно ничего не понимала. Меня бросил Ярослав, хотя и не страдала я по нему вовсе, и снова бросил Кирилл. И единственное, что билось в голове – это пульс. Все разумные мысли растворились в воздухе.

Вот сволочи! Зачем нужно было приезжать? Чтобы снова плюнуть в душу? Растоптать и посмеяться? Причем сбежал, как последний трус!

Я даже не понимала, о ком точно думала. Лицо одного сменялось пьяной рожей другого.

Вернись ко мне! Любовь! Любовь! Такое ощущение, как будто она вся создана для козлов?!

И странно было то, что в тот момент я злилась не на Ярослава, который появился у меня дома, не на Кирилла, который, безусловно, был тем еще подонком, а на себя, что снова позволила заморочить себе голову романтическим бредом.

Из сумки вновь раздался звонок мобильника. На этот раз я не узнала номера. Но что-то подсказало, что это был Македонский. Я не хотела брать трубку, но стало жутко любопытно, что он скажет теперь.

– Полина, ты где?– прогундосил в трубку пьяный голос Ярослава.

– Стою на краю пропасти,– глухим, безжизненным голосом ответила я и слегка качнулась на носочках от резкого порыва ветра.

Мои слова мгновенно протрезвили Ярослава, но не включили мозги.

– Где ты стоишь?– испуганно прокричал он.– Стой, я сейчас приеду!

– А ты что, спасать меня собрался?– усмехнулась я, сойдя с дороги на тротуар.

– Полин, ты что, издеваешься надо мной?– наконец до него дошло.

– Да у тебя нервы железные и мозги чугунные. Что ты так раскалился-то, а? Или от красоток адреналин еще не рассосался?

– Полина, ты где?!– уже сердито и требовательно спросил Ярослав.

Ой-й, что было делать-то? Дурдом на колесах!

– Если немедленно выйдешь из машины и больше не сядешь за руль в таком состоянии, скажу.

– Ладушки, меня Серега довезет,– торопливо согласился он.– Ну?

– На Ленина,– сдалась я.

По-моему, мне уже было наплевать на все и всех.

– Возле «Шхуны»?

– Ну, если свернуть метров на сто назад, то да, возле твоей «Шхуны».

– Не уходи, я буду через десять минут… Полин, ты слышишь? Через десять минут… даже через пять.

– Ух ты,– без энтузиазма бросила я.

– Полин, не уходи. Жди меня в кафе, слышишь?

– Слышу,– ответила я и бросила трубку.

И какого черта ему было от меня нужно? Наверное, все-таки Серега узнал меня на пляже и доложил ему, что я видела его голопопую команду. А зачем я-то ему? Неужели, чтобы оправдаться? Не понимаю, зачем?

Но моим промахом было то, что я напрочь забыла об условии, которое ставил Ярослав в начале нашего пути. Видите ли, что бы ни произошло, последним должно было стать его слово. А тут я со своим Кириллом разгулялась по городу. Конечно, ему обо всем доложили.

Я не пошла в бистро, а прошла через улицу к кафе Македонского. Эмоции улеглись. В «Шхуну» я вошла другим человеком. Я выбрала самый отдаленный от живности столик и, как старик, стала ждать у моря погоды.

В тот момент настроение было на отметке «О». И это было опасно тем, что любое следующее действие угодных или не угодных людей могло перевесить либо в минус, либо в плюс. Эдакое затишье перед бурей неистовой радости или ярости.

Но, видимо, удача была не на стороне Ярослава. Ему не удалось попытать счастья с игрой на моем термометре. В кафе оказалась Виктория Эдмондовна Крэнус.

– А, Полиночка!– приторно любезно заулыбалась Виктория от соседнего столика.

– И тебе до свидания,– открыто продемонстрировав пренебрежение, сказала я.

Сгинь нечистая, пока не накостыляли!

– Какая ты резкая,– проигнорировав выпад в свою сторону, продолжила Виктория и, не спрашивая разрешения, присела за мой столик.

– Неужели ты проснулась сегодня и поняла, что без моей дружбы тебе не обойтись?– съязвила я.

– А может быть, у меня к тебе дело?– загадочно подмигнула она.

Скривив губы в насмешливой улыбке, я скрестила руки на груди и протянула:

– Ну?

– У меня к тебе одно славненькое предложение,– хитро щурясь, проговорила она и разложила свои пальцы с длинным маникюром на столе, будто веер.

– Что-то тухлым попахивает?– заметила я.

– Да нет же. Я сделаю тебе предложение, от которого ты точно не сможешь отказаться.

– Как там тебя, Вика, да? Давай попроще и молнией. У меня заказ прокиснет, еще не прибыв на стол.

– Ой,– манерно огорчилась она, закатив глаза к потолку,– и где же тебя такую воспитывали? Сбавь обороты, девочка. Я ж для тебя стараюсь.

– С какой радости?– уже раздражаясь, полюбопытствовала я.

– Сейчас все расскажу, Полиночка.

Дамочка вынула из сумки визитницу, перебрала пальцами несколько отделений и выложила на стол четыре стильных визитки.

– Вот,– с непонятной радостью Виктория придвинула ко мне карточки.– Это очень влиятельные и состоятельные люди.

Я нахмурила брови и вопросительно качнула головой.

– Что, если ты проведешь несколько часов в обществе этих господ? По очереди, разумеется…

– А ты что, к Власу Крючко нанялась сутенершей?– съязвила я от возмущения и от смеха.

– Они щедро тебя отблагодарят. Кругленькая сумма получится,– с усмешкой продолжила она.

И тут меня, словно пулей в висок, прошибло. Она намекала о сделке с Ярославом. Он все-таки распустил свой паршивый язык! Интересно, когда он успел это сделать? До или после секса с ней? Урод! Безмозглая скотина, не знаешь ты, на кого напал!

Наверное, лицо перекосило от ярости, что эта стерва довольно улыбнулась. Впервые счет был один – ноль в ее пользу.