Книга Эйнит - Ольга Горышина

— Не отпускай поводья! — заорал Малакай так неожиданно и так громко, что у Эны даже зубы клацнули.

Плечи поникли, когда в них впились руки Малакая. Эна не сразу сообразила, что тот высвободил из стремян ноги и повис на боку коня. А когда поняла, что он собирается сделать, закричала, но Малакай уже прыгнул. Она обернулась. Призрачная лошадь отстала. Малакай едва держался на ней — одной рукой он вцепился в гриву, а другой безуспешно хватался за соскальзывающее чучело. Эна визжала, но летела вперед — конь, кажется, и не заметил, что лишился хозяина. Наконец она сумела совладать с поводьями, а потом и с конем. Он встал, как вкопанный, и призрачная лошадь пронеслась мимо — одна, без Малакая. Эна пнула коня. Раз, другой... Потом огрела ладонью по боку, и тот нехотя потопал вперед.

Малакай сидел на земле, вернее — на соломенном чучеле, склонив голову к коленям. Эна окликнула его, но он не отозвался. Тогда она спешилась и присела рядом.

— Прости, — сказал Малакай и еще ниже опустил голову.

Эна осторожно коснулась его плеча там, где на куртке осталась складка от ее недавней сумасшедшей хватки.

— Ты все сделал, как надо.

Малакай поднял глаза и проговорил медленно, выплевывая каждое слово:

— Я не знал, что должен был делать.

Эна отдернула руку, точно обожглась. Ну зачем же он врет сейчас? Она только им восхитилась. И нате...

— А что, тебе не выдали инструкции?

Малакай вскочил и побежал к коню. Эна сжала губы, но не двинулась с места. После всего перенесенного ей, и по его попустительству тоже, просить прощение, пожалуй, глупо. Если бы он изначально хотел ей помочь, то не молчал бы — для откровенного разговора случаев было предостаточно. Выходит, он достаточно долго раздумывал, и только в последний момент чаша весов перевесила — и, вполне вероятно, не из-за нее, а из-за Дилана.

— За кого ты меня принимаешь?

Он сам вернулся, и Эна заставила себя подняться с колен, хотя те продолжали немного трястись от охватившего ее отчаяния, когда она поняла, что по глупости не сумела помочь Деклану. Она смотрела в горящие глаза Малакая и молчала. Что она могла ему сказать — он и сам должен понимать, кем был до последней минуты в ее глазах. Чего он ждет? Она не контролирует свой язык только с Диланом.

Эна опустила голову к сцепленным рукам.

— Я уже один раз выбрал скачки, — продолжал Малакай глухо. — Глупо совершать одну и ту же ошибку дважды.

Теперь они снова смотрели друг другу в глаза. Веко Эны дергалось так же, как и у Малакая. Что он только что сказал? Или что она услышала? Нет, нет, нет... Только подобных признаний над соломенным телом Деклана ей не хватало! И она снова опустилась подле чучела на колени, чтобы расправить солому.

— Прости, — снова извинился Малакай. — Я старался. Старался изо всех сил, но у меня не получилось ее остановить.

Эна вскинула голову.

— У тебя все получилось! Мне велели снять чучело. И вот оно — здесь. Только не сказали, что с ним делать, — Эна оглянулась: увы, никого. — Ты не знаешь? Может, в какой-нибудь из сказок Эйдана было что-то об этом?

Малакай почти съел губы. Пришлось подняться — вот сейчас она точно не желала его подкалывать. Она просила совета. Но теперь лучше отослать Малакая прочь. Возможно, брат Лориэль не желает показываться тому на глаза.

— А тебе не пора ли возвращаться? — Эна хотела спросить мягко, а получилось грубее, чем обычно. — Пропустишь второй заезд. Ты ведь хорошо прыгаешь и без помощи королевы. Я так думаю, — закончила Эна совсем тихо.

— Я не уйду без тебя, — ответил Малакай спокойно. — Кто знает, на что способна королева. Во всяком случае, я могу побыть переводчиком.

— А ты видел ее?

— Да. Вчера она явилась ко мне самолично. Видно, больше никому не доверяет. Думаю, у меня получилось заверить ее в преданности. Но у воронов сильные крылья. Вне всякого сомнения, она уже знает про чучело. И если дело только в нем, то птицы легко вырвут чучело у нас из рук и отнесут королеве. Но их ровно одиннадцать. Так что если мы разберем чучело по соломинкам, им его не унести.

Идея Эне понравилась, и они принялись за дело. Половину соломы они разметали по полю, а остальное спрятали под куртки, разломив, на всякий случай, каждую соломинку надвое. Чучело было уничтожено. Теперь воронам его не собрать.

— Знаешь, — пробормотала Эна смущенно. — Мне кажется, тебе лучше не прыгать сегодня... Королева разозлится, и никакие тренировки не помогут. Одной медалью меньше, зато голова цела...

Малакай выпрямился и будто в росте прибавил. Хотя котелок обязан был его приплюснуть.

— Я все равно уже пропустил заезд. Я же сказал, что выбрал тебя вместо награды. Даже если тебе наплевать, — добавил он, глядя уже в сторону.

— Деклан вообще-то родственник Дилану, не мне, — пробормотала Эна, злясь на себя за красные уши.

— Я сделал это для тебя, — буркнул Малакай и шагнул к коню.

Дурак! — чуть не выкрикнула Эна. Теперь она точно пойдет пешком. Она не желает, чтобы кто-то подумал... А ведь подумают. Уже никуда не деться. Просто так удрать с соревнования он не мог. Интересно, какими глазами посмотрят на нее его родители?

— Эй! — она не сумела даже выговорить его имя, и Малакай не обернулся. — Я ценю, что ты сделал. Я считаю, что ты поступил благородно, — Да, она с трудом подобрала слово. — Только это ведь ничего не меняет. Ну, ты понимаешь...

И когда Эна замолчала, Малакай обернулся.

— Я понимаю. Я просто хотел, чтобы ты не думала обо мне плохо. Меня до сих пор трясет от твоего взгляда тогда, на кухне... Я не такое дерьмо, как ты обо мне думаешь. Я просто был дураком, что позволил родителям убедить себя, что так и надо. А сейчас я принял решение сам и приму любую ответственность за него. Впрочем, — он передернул плечами, и дрожь его передалась и Эне. — Я не думаю, что королева будет мстить...

Эна шагнула к нему и взяла за руку. Ладонь у Малакая оказалась такой же влажной, как и у нее самой.

— У меня там есть знакомые, — дрожь передалась ей и в голос. — Я попрошу у них за тебя.

— Не надо, — отрезал Малакай. — Если я не получу больше ни одной награды, я не умру. Возможно, моя жизнь даже изменится к лучшему. Сейчас у меня ничего нет, кроме этих дурацких тренировок. Вообще ничего.

Малакай взялся за поводья.

— Садишься? Или боишься?

Эна пожала плечами.

— Падать, так вместе, — попыталась она сказать как можно веселее.

Только Малакай не улыбнулся. И не перешел с шага даже на рысь, но когда у загона к ним бросились и родители, и тренер, и даже мать Эны, на его лице сияла такая улыбка, что ни у одного из взрослых не хватило смелости задать заготовленный вопрос. Только Дилан не подошел. Эна нашла его сидящим в отцовской машине. Он не повернул головы при ее приближении и не подвинулся. Пришлось обойти машину с другой стороны: