Книга Контроль над разумом и другие сражения холодной войны - Леонид Млечин

Херрнштадт предложил расширить секретариат ЦК, которым полностью командовал Ульбрихт. Херрнштадт полагал, что нужно включить в секретариат тех, кто, как он выразился, «могли бы, если понадобится, унять тебя, Вальтер».

Ульбрихт затаился, готовясь расправиться с бунтовщиками.

Через три недели после берлинского восстания члены политбюро на ночном заседании потребовали отчета от генерального секретаря. Заседание было столь драматическим, что у обер-бургомистра Восточного Берлина Фридриха Эберта, сына предвоенного президента Германии, выступили слезы на глазах. Присутствовало тринадцать человек. Из них только двое не потребовали от Ульбрихта уйти в отставку — секретарь ЦК по кадровым вопросам Герман Матери и кандидат в члены политбюро Эрих Хонеккер.

Элли Шмидт, возглавлявшая женское движение ГДР, говорила об «угрызениях совести». Она ругала себя за то, что «приукрашивала события, приукрашивать которые было преступлением»:

— Вся атмосфера нашей партии, нечестность, отрыв от народных масс и их забот, угрозы в отношении недовольных и хвастовство — все это завело нас слишком далеко. За это на тебе, дорогой Вальтер, лежит самая большая вина, а ты не хочешь признать, что без нашего вранья не было бы и событий 17 июня!

Секретарь ЦК по идеологии Антон Акерман, имевший репутацию честного и откровенного человека, кричал Ульбрихту:

— Многие годы я поддерживал тебя, Вальтер, несмотря на то, что я видел. Я долго молчал, потому что помнил о дисциплине, потому что на что-то надеялся, потому что боялся! Сегодня я преодолел все это.

После того, как участники заседания политбюро выпустили пар, премьер-министр Отто Гротеволь, бывший глава социал-демократической партии, объединившейся с коммунистами, прямо обратился к Ульбрихту:

— Ты слышал мнение товарищей. Может быть, ты хочешь высказаться?

Казалось, его звезда закатилась.

Но тут все переменилось! 26 июня 1953 года в Москве был арестован член Президиума ЦК КПСС, первый заместитель председателя Совета министров СССР, министр внутренних дел маршал Советского Союза Лаврентий Павлович Берия. На счастье Ульбрихта Берию, среди прочего, обвинили в том, что он как агент международного империализма пытался помешать строительству социализма в ГДР.

Напуганные восстанием в Берлине, советские вожди предпочли оставить Восточную Германию в крепких руках Ульбрихта. Его жесткий и неуступчивый стиль произвел впечатление на советских руководителей. Они не решились затевать большие перемены в стране, которая едва не перестала существовать.

Теперь Ульбрихт мог поквитаться со своими критиками. На пленуме ЦК он произнес пламенную речь о враждебной деятельности Берии и связал с ним своих главных оппонентов — Рудольфа Херрнштадта и министра госбезопасности Вильгельма Цайссера.

— Теперь все стало ясно, — торжествовал Ульбрихт. — Раскольническая деятельность Цайссера и Херрнштадта делает невозможной их работу в политбюро и ЦК. Партия и страна находились в смертельной опасности, потому что враждебная партии фракция предприняла попытку внутрипартийного путча. Только благодаря вмешательству проверенных и закаленных в классовых боях товарищей заговор путчистов был разоблачен, партия и страна спасены.

Ирония судьбы состоит в том, что Херрнштадт и Цайссер в годы войны работали на советскую военную разведку. Они внесли большой вклад в победу над фашизмом, их работу в нашей стране с благодарностью вспоминают и по сей день. Но тогда московские руководители без колебаний ими пожертвовали.

Кандидат в члены политбюро Рудольф Херрнштадт, главный редактор центрального партийного органа, и министр государственной безопасности Вильгельм Цайссер давно числились в черном списке Ульбрихта. Они демонстрировали свою оппозицию диктаторскому поведению Ульбрихта и ратовали за его свержение. К тому же оба были слишком близки к Москве. В Восточном Берлине таких не считали своими. Сначала немец, потом уже друг Советского Союза.

Херрнштадт в 1929 году вступил в компартию и всегда был убежденным коммунистом, склонным к идеализму. Он работал на советскую военную разведку, используя свое положение корреспондента различных газет в Праге и в Варшаве. Во время войны он жил в Советском Союзе, участвовал в создании «Национального комитета Свободная Германия». Рудольф Херрнштадт был назначен главным редактором газеты «Свободная Германия» (комитет в документах именовался «Институт № 99»), Он был вежлив и холоден, обращался со своими сотрудниками на «вы», что было редкостью в немецкой партийной среде. В Херрнштадте его коллег по партийному аппарату поражало сочетание западноевропейской наружности, буржуазной манеры одеваться, западного стиля в журналистике, необычайного ума и холодной жесткости. Ему приносили материалы все сотрудники редакции и получали назад с правкой, но без объяснений. Его статьи абсолютно не походили на статьи остальных партийных авторов. Он был женат на красивой русской женщине, выпускнице Института иностранных языков.

Цайссер в свое время вступил в Союз Спартака и участвовал в вооруженном восстании 1923 года, которое должно было начать революцию в Германии. После подавления восстания бежал в Советский Союз. Работал на советскую военную разведку в Китае. В Испании командовал XIII интернациональной бригадой под псевдонимом «генерал Гомес». Его адъютантом был будущий министр госбезопасности Эрих Мильке. Мильке прославился тем, что в 1931 году по заданию партии убил в Берлине троих полицейских. Ульбрихт вывел Цайссера и Хернштадта из политбюро и ЦК, а чуть позже, исключив из партии, отправил их в провинцию на мелкую чиновничью работу.

Ульбрихт знал, как близок он был к концу своей карьеры, поэтому для него было подарком приглашение в Москву 20 августа 1953 года. Это был первый официальный визит руководителей ГДР в Москву со времени образования социалистической Германии.

Немцам сказали, что с 1 января 1954 года прекращаются репарации в пользу СССР и Польши. Тридцать три совместных предприятия передавались ГДР. Восточной Германии прощались все долги. Сокращались расходы ГДР на содержание советских оккупационных войск. Восточная Германия получила большой кредит и дополнительные поставки продовольствия.

Новый руководитель министерства государственной безопасности Эрнст Вольвебер говорил, что страх перед повторением восстания глубоко сидел в Ульбрихте. 17 июня 1954 года, в первую годовщину восстания, он запаниковал, услышав слухи о повторении демонстраций, и вздохнул с облегчением, когда опасная дата миновала.

До июньского восстания немцам не так легко было выбрать между ГДР и ФРГ. Советские танки, разогнавшие рабочих летом 1953 года, помогли немцам сделать выбор. Характер режима, подавившего силой выступления народа, стал ясен. Но признать это было трудно. Замечательная писательница Анна Зегерс посвятила событиям 17 июня роман «Доверие». Все ее симпатии на стороне тех, кто помогает подавить путч… Возможно, это была попытка доказать самой себе правоту выбора в пользу ГДР.

Восстание 1953 года пришлось на начало карьеры Хрущева как руководителя страны. Никита Сергеевич пришел к выводу, что если не помогать Восточной Германии, социалистическая система там рухнет, а его самого призовут к ответственности за потерю ГДР. Этот опыт во многом определил будущую германскую политику Хрущева.