Книга Андерсен - Шарль Левински

В пустом общежитии я тогда по-настоящему упражнялся. В качестве аванса за уже наполовину завоёванную свободу. Не всю музыку, этого я себе не разрешал. Всегда лишь отдельные пассажи.

С Моцартом мой Клотц чувствует себя хорошо. Хотя его звучание в пустом помещении не могло развернуться как следует. Это не было достойное место для него. Как если бы закрыли птицу в коробке из-под обуви и требовали, чтоб она там летала.

Поэтому я иногда играл в лестничной клетке. Всегда только вечером, когда мог быть уверен, что в доме, кроме меня, никого нет. Голые стены и полы из линолеума не могут заменить концертный зал. Но звуки всё же могли вспархивать. Могли дышать.

Во второй части, где голос скрипки начинает петь, у меня иногда появлялось чувство, что Моцарт был бы мной доволен.

Я предвкушаю радость, что в Аинбурге снова смогу по-настоящему музицировать. В проспекте значится, что там есть школьный симфонический оркестр. Надеюсь, найдётся кому взять на себя партию фортепьяно.

260

Но я пока не еду в Аинбург. Ближайшие три дня принадлежат другой моей жизни. Которую я отследил в точности.

Первый магазин в 1948 году. Вельпер. Местечко, которого ныне уже не существует. Теперь это уже Хаттинген, район Эннепе-Рур. Задница мира. Но для начала выбрана очень правильно. Надо идти туда, где есть покупатели. В Вельпере был металлургический завод, тогда процветавший. Для послевоенного восстановления требовалось много железа.

Открыт первого июля. Логичная дата. Я дождался валютной реформы. До этого инвестиции не имели бы смысла. Полноценные товары не обменивают на деньги, не имеющие цены. Кроме того, надо было выждать, пока остынет охотничий пыл оккупантов. К счастью, на забывчивость людей можно положиться.

Магазин больше не существует, даже в качестве музея. Есть только тот снимок, опубликованный в юбилейной брошюре. Вход в магазин с эмалированной вывеской фирмы. Владелец: Дамиан Андерсен. По этому адресу сейчас находится совсем другое строение. Я посмотрел в Гугле по Street View. Да и покупателей уже не было достаточно после того, как металлургический завод закрыли. Надо вовремя предвидеть перемены. Tempora mutantur.

Поначалу очень маленький ассортимент. Как и было запланировано. Молоко, сливочное масло, сыр. Мука, сахар, соль. Товары повседневного спроса. Всегда на пфенниг-другой дешевле, чем у конкурентов. С самого начала принцип: лучше на чём-то меньше заработать, зато привлечь больше покупателей.

Первый филиал уже через год. Моей главной проблемой было объяснить, откуда у меня деньги на все эти новые филиалы. Не знаю, как это мне удавалось, но, судя по всему, я нашёл какой-то путь. Пожалуй, это было время, когда предпочитали задавать не так много вопросов.

Первые магазины все пока что в Рурском бассейне. Я разыскал газетное сообщение об открытии двадцатого филиала. В северной части Эссена. Сам я не присутствовал. Журналист писал о «таинственном господине Андерсене». Позднее прошёл слух, что я избегаю публичности из-за моей отсутствующей руки. Якобы эта травма военного ранения так и не была преодолена. Не могу быть уверен, но предполагаю, что сам же я и пустил этот слух. Чтобы никому не пришло в голову, что есть какая-то другая причина, по которой я неохотно показываю своё лицо на публике.

В 1953 году первый филиал за пределами Северного Рейна – Вестфалии. Два года спустя – введение единого фасада для всех магазинов – со стрелой над входной дверью. И это в то время, когда ещё не каждый портной и обувщик заказывали себе логотип. «Рекламно-техническая гениальная шутка», – было написано в одной статье. Я охотно допускаю, что это была моя собственная находка.

Я уверен, что это была моя находка.

261

Проводница протянула мне лоток с жевательными мишками. Я что, выгляжу слишком юным? Нет, она предлагает это всем пассажирам.

Странная маркетинговая идея. У фирмы Андерсен такого безобразия не допустили бы.

В истории фирмы я хорошо разбираюсь. А вот о частной жизни я, несмотря на подробные розыски, знаю всё ещё мало. Нет ни одной семейной истории обо мне, этому я препятствовал. Известны лишь ключевые даты жизни.

1957 год: свадьба с Натали Бланк.

Мне не удалось совсем скрыть моё бракосочетание от общественности. Для этого я был тогда уже слишком успешным. Но хотя бы не сохранилось фотографий с церемонии. Только сообщение прошло по кругу через всю прессу. Даже в Handelsblatt вышла статья. «Андерсен и Бланк – это тоже бизнес-слияние?» Бланки были пивоваренным кланом с целым рядом предприятий. Состояния хорошо сочетались друг с другом.

С любовью тут не было ничего общего, в этом я убеждён. С моей стороны – совершенно точно. При такой разнице в возрасте. Согласно моей официальной биографии мне было тогда пятьдесят четыре года. В действительности уже пятьдесят девять. Поздновато для заключения брака. Для меня, пожалуй, речь шла лишь о том, чтобы оставить наследника. Чувства для этого не надобны. Я всегда был практическим человеком.

Фотографию женщины, на которой я был женат, я распечатал из интернета. Листок с принтом лежит между страниц моей книги.

Женщина, с которой я никогда не был знаком и на которой, тем не менее, несколько лет был женат. Мысль головокружительная.

Она не мой тип. Лицо слишком обыкновенное, слишком костистое. В мои солдатские времена ходила поговорка: «Женщины – или лошади, или кошки». Она лошадь.

По внешности неинтересна. Никакого излучения. Подошла бы для мелкобуржуазной квартиры, но никак не для виллы. Фото, которое я нашёл, сделано во время сбора пожертвований одной благотворительной организации. В пользу детей с редкими болезнями. Видимо, это был её способ времяпрепровождения. Она патронесса этого мероприятия, но по ней заметно, что она не очень хорошо себя чувствует в вечернем платье. Пытается улыбаться для фотографа, но вид смущённой. Неуверенной.

Подчинённый характер, так бы я её определил. Поэтому она и вышла за меня, на тридцать лет старше неё. Может, она была старой девой своей семьи, и за неё решали другие.

Она потом умерла молодой, задолго до моей смерти. Допускаю, что мне её не хватало. Наследника-то она всё же родила.

Хотя он и оказался сплошным разочарованием.

262

Косма по-прежнему занимает виллу, которую я построил для себя и в которой жил до самой смерти, но он не часто туда приезжает. Как многие скучные люди, он много и охотно о себе твит-терит, и это позволяет легко проследить, где он пребывает в настоящий момент. Сейчас он в Париже. Там открывается новый концертный зал, и если хочешь прослыть ценителем музыки, ты должен быть там.

Меня интересует эта вилла. Я бы хотел её осмотреть хотя бы снаружи. Войти внутрь едва ли возможно – разве что повезёт. Это секретная и хорошо охраняемая территория, там внизу, у Штарнбергского озера. Ну-ну. Я осмотрюсь на месте и подумаю, что можно сделать.

Естественно, было бы полезно знать, где вырос Феликс. Но не это – истинная цель поездки. Это был когда-то мой дом, а кому ещё предоставлялась возможность посетить своё прошлое?