Книга Унция надежды - Софи Джексон

Грейс плотно сжала губы. Можно было больше ничего не говорить, но ей тоже требовалось поставить точку.

– Мне остается лишь принести тебе свои искренние извинения за то, что все мои действия были заботой о тебе. Я пыталась тебе помочь, чтобы ты осознал свой потенциал, который значительно превосходит наркотики и тягостные воспоминания о прошлом… Теперь я понимаю, что все мои усилия были напрасны. Тебе комфортно сидеть в знакомом болоте, поскольку все новое до смерти тебя пугает.

Глаза Макса кололи ее, как десятки иголок.

– Не смею задерживать. – Грейс кивнула в сторону машины Картера. – Если я действительно была ошибкой и у тебя ко мне нет никаких чувств, ты уедешь со спокойной душой и легким сердцем. Согласен?

Макс засопел. Его глаза вспыхнули.

– Согласен, – процедил он сквозь зубы. Кажется, он хотел сказать что-то еще, но лишь махнул рукой: – Честное слово, до чего мне все это надоело!

Макс сбежал с крыльца, быстро дошел до машины Картера и с такой силой дернул дверцу, что едва не своротил ее. Плюхнувшись на пассажирское сиденье, он шумно захлопнул дверцу. Машина развернулась и быстро скрылась из виду. Грейс вошла в дом и тихо закрыла дверь. Потом привалилась к ней спиной и стала медленно сползать вниз, пока не очутилась на полу.

И только тогда она распалась на миллион кусочков.

Глава 28

Макс затих. Настолько затих, что Картера это не на шутку пугало.

Он молчал с тех самых пор, как расстался с Грейс и сел в машину. Глубокое дыхание и подрагивающие руки однозначно свидетельствовали о яростном огне, полыхающем у него внутри. Картер не задавал другу никаких вопросов. Он видел разговор Макса с Грейс. Судя по обрывкам фраз, долетавших до окошек «лексуса», разговор велся на повышенных тонах. Оба чувствовали себя уязвленными, оба испытывали страх. Для Картера это было ясно как день.

Он вздохнул. Неужели Макс и впрямь неисправимый придурок? О чем только думал его лучший друг, кусая заботливо протянутые руки? Картеру было достаточно взглянуть на Грейс, чтобы понять, как много значит для нее Макс. Она из кожи вон лезла, заботясь об этом бревне. Да и сам Макс, вопреки его дурацким словам, был в восторге от Грейс. Картеру было больно видеть, как его друг упорно заслоняется от счастья. Из-за страха, из-за прошлого, из-за женщины, которая до сих пор стояла у него на пьедестале. Но что оставалось Картеру? Только поддерживать Макса. Он это делал всегда и во всем. Так что здесь ничего не изменилось.

В самолете Макс сидел, глядя в одну точку, и, лишь когда они прилетели в Нью-Йорк и поехали к Картеру домой, оживился. Теперь он с интересом разглядывал залитые огнями улицы, пеструю толпу, соседние машины. Это отчасти успокоило Картера. Слишком давно Макса не интересовало ничего, кроме выпивки и белого дурмана в пластиковых мешочках. Картер побаивался, что теперь так будет всегда. Но Грейс сделала чудо, сумев пробудить в нем интерес к жизни. И как назло, именно сейчас Лиззи вдруг решила напомнить о себе, словно хотела застопорить возрождение Макса. Какая жестокая ирония.

Впрочем, жизнь каждого человека полна жестокой иронии.

Картер открыл ключом дверь своих апартаментов в Трайбеке, где они жили с Кэт, и, пропустив друга внутрь, сразу же нашел глазами Кэт. Она сидела в кухне, за барной стойкой. Стойка была густо завалена открытками свадебных приглашений, конвертами и ленточками. Тут же лежали старомодные перья для каллиграфии – плоды еще одной предсвадебной фантазии Кэт.

– Персик, – прошептал Картер, наклоняясь и целуя свою невесту.

– Привет, беглец, – улыбнулась она, отвечая на поцелуй.

Макс застыл возле дивана. Он опять чувствовал себя лишним. Кэт уловила его состояние.

– Здравствуй, Макс, – произнесла она, не зная, что еще говорить. – Рада тебя видеть. Прекрасно выглядишь.

– А ты вообще цветешь, – заставил себя улыбнуться Макс.

Приезд Макса не был для нее неожиданностью. Как только тот принял решение вернуться в Нью-Йорк, Картер позвонил Кэт и предупредил ее. Голос Персика был для него сродни лекарству от тревог и дурных мыслей. Картер боялся, как бы встреча с Лиззи не толкнула Макса обратно в пучину наркотиков и выпивки. Случись такое, он бы достал эту женщину из-под земли и заставил бы дорого заплатить за вторжение в жизнь друга. Картер настоял, чтобы Макс позвонил Тейту. Разговор был коротким и не слишком откровенным, однако Картеру стало легче. Как-никак, Макс не одинок. Хорошо, что есть те, кто готов сорваться с места и броситься ему на помощь.

– Есть хочешь? – спросил он у Макса. – Я могу что-нибудь устроить.

– Ты? – удивился Макс. – Неужели готовить научился?

Кэт прыснула в кулак и тут же уткнулась в очередную пригласительную открытку.

Макс улыбнулся одними губами. Но главное, улыбнулся.

– Просто я еще не разучился заказывать пиццу, – ответил Картер.

– Нет, старик, спасибо. Я, пожалуй, завалюсь спать… если вы оба не возражаете.

Стенные часы показывали начало десятого.

– Кровать тебе готова, – сказала Кэт. – И полотенце, если захочешь принять душ.

– Спасибо, – пробормотал Макс.

Взяв сумку, он протопал в гостевую комнату. Услышав звук закрывшейся двери, Картер облегченно вздохнул.

– Волновался? – спросила Кэт, стискивая его руку.

– Конечно… Как все это не вовремя.

Кэт встала, подошла к Картеру и крепко обняла его:

– Знаю, дорогой. Такое всегда бывает не вовремя.

* * *

Три часа ночи, а сна – ни в одном глазу.

Макс несколько раз проваливался в дрему и выныривал обратно. Он играл в игры на мобильнике, проглотил таблетку, обычно помогавшую заснуть. Ничего не помогало. Макс сердито косился на мятый конверт, белевший на прикроватном столике. Письмо Лиззи он перечитал раз двадцать, и всякий раз ему перехватывало дыхание, а сердце начинало бешено колотиться. Фразы из ее письма и сейчас всплывали у него в мозгу, бередя раны, которые он считал давно затянувшимися.

Макс, знал бы ты, сколько раз за эти годы я доставала ручку, думая, что готова написать тебе это письмо… Поверь, я действительно хочу тебя видеть… Если бы нам удалось поговорить… Возможно, ты вообще не захочешь… Я сделала непростительные… Мне есть что тебе сказать. В Нью-Йорке я пробуду неделю…

Его мозг гудел, как двигатель, который никак не остановить и даже не сбросить обороты. Это называлось перевозбуждением, когда хоть глотай таблетки горстями, но все равно не заснешь.

Последний раз он крепко спал… черт! Это было в постели Грейс, и она лежала рядом.

Макс сокрушенно откинул одеяло, достал из сумки шорты, надел и вышел из комнаты. В тишине спящей квартиры он протопал босыми ногами на кухню и там с удивлением обнаружил, что и Кэт не спит. Она сидела все на том же месте, где они с Картером ее застали. И занималась все тем же, довольствуясь неярким светом матового прямоугольника в корпусе вытяжки над плитой. Появление Макса ее ничуть не удивило.