Книга Траектория чуда - Аркадий Гендер

— И куда же, если не секрет, лежит твой путь? — пытаясь быть ехидным, спросил я.

— Даже не знаю, — всплеснула руками Люся. — Думаю, с шестью миллионами баксов везде неплохо.

— Почему с шестью? — не понял я. — С тремя? Ведь ты говорила, что деньги со счета Лорика мог снять только он?

— Не держи меня за дуру, дорогой, — рассмеялась мне в лицо Люся. — С шестью, я не оговорилась. Вот в дипломате лежит три миллиона в трэвэл-чеках, и еще три в банке на чудном острове посреди Карибского моря, где я их и получу. Насчет того, что кодовое слово знал только Лорик, я пошутила. Ведь счет на Би-Ви-Ай открывала через Интернет я, так неужели же я не знаю кода доступа к нему? Если хочешь, я даже могу сказать тебе его на прощание.

И, глядя мне прямо в глаза, Люся раздельно произнесла:

— Ю-ли-я. Ключевым словом я сделала имя твоей дочери. Смешно, правда? Кстати, Шуляев тоже поверил в эту мою сказочку. Я орала на него, что он идиот, что, убив Лорика, он лишил нас денег, и сказала, что из Кипрских денег я заберу себе два миллиона, а если он не согласен, я не стану обеспечивать ему алиби. Дурачок, прямо с самолета припылил сюда, упрашивать меня! Наивный, не понимал, что убийства отца моего ребенка я ему не прощу.

— Ты очень умная женщина, — сказал я, глядя Люсе в глаза, — но очень злая.

— Да, ты прав, дорогой, — улыбаясь, согласилась со мной она, — я очень умная. Но ты даже не представляешь, какая я злая.

Улыбка исчезла с ее лица и, как с картин Гойи, на меня смотрело исчадие ада.

— Итак, что с Виталией? — тихо спросила она. — Я считаю до трех, после чего твой правый коленный сустав разлетится на куски. Раз…

— А если наверху ментовская засада! — закричал я, вроде бы инстинктивно закрываясь от пистолета рукой.

— Они бы давно ломились бы в дверь, — усмехнулась Люся, — но на самом деле мне все равно. В любом случае не собираюсь выходить отсюда той же дорогой, что вошла. Из этого бомбоубежища есть запасной выход, который никто кроме меня не знает, так что шансов у тебя, дорогой, нет никаких. Два.

— Она в клинике по изменению пола, — быстро заговорил я, понимая, что счета «три» не будет. — Возможно, именно сейчас ей отрезают то, что мама с папой дали.

Люся замерла, ее лицо превратилось в безжизненную маску. Прошло несколько секунд, прежде чем она разлепила губы:

— Так значит, ты свои последние деньги отдал ей на операцию? произнесла она, глядя с ненавистью на меня. — Да, этого я не предусмотрела. Правду говорят, что доброта сродни умопомешательству, а поступки умалишенных просчитать невозможно.

В мгновение ока Люся оказалась рядом со мной и наотмашь ударила меня пистолетом по лицу. Я успел уклониться, и удар пришелся вскользь по лбу, тем не менее глаза сразу залила кровь. Но я счел за лучшее не показывать, что удар не достиг своей цели, и согнулся в кресле пополам, закрыв лицо руками.

— Сука, сука, сука! — кричала у меня над головой Люся. — Их никогда не найдут, никогда! И еще знай, что после тебя у меня останется здесь еще одно дело: съездить в Склиф к твоей тетке, и отправить ее к праотцам, незачем ей хоть кому-то рассказать о своей молодой подруге! Прощай, дорогой! Передай на том свете привет Лорику!

Я понял, что сейчас раздастся выстрел. Время как-то странно сжалось для меня, по крайней мере, потом, вспоминая события этих нескольких секунд, они представлялись мне как минимум минутой. Я резко разогнулся и, падая назад на спинку кресла, выбросил вверх ногу. Удар пришелся точно по руке Люси, сжимавшей пистолет. Правда, выбить «Макаров» мне не удалось, но Люся пошатнулась, попятилась назад, наступила прямо в лужу крови, натекшую из Шуляева, поскользнулась на ней, как на льду, и грохнулась прямо на живот покойника. Сгустки крови, поднятые ее ногами при падении, брызнули мне прямо в лицо, но я не замечал их. Я вставал с кресла. Затекшее тело повиновалось плохо, но в конце концов я все-таки оказался на ногах. Но Люся уже тоже успела сгруппироваться, и к тому моменту, когда я кинулся на нее, пистолет был снова направлен на меня. Я что-то закричал, но не услышал собственного голоса. Я летел вперед, и видел, как поблескивает, натягиваясь, тонкая лайка перчатки на сгибе Люсиного указательного пальца, медленно, как в кино, надавливающего на спусковой крючок. Я увидел нехорошую улыбку в Люсиных глазах, и в это миг странную тишину у меня в ушах разорвал грохот выстрела. Я зажмурился, ожидая последнего удара, но его не последовало. Вместо этого я с размаху упал на пол, сильно ударившись грудью, но сразу же вскочил на ноги для следующего прыжка. Но бросаться было не на кого.

Мои глаза были залиты кровью, и я отер лицо тыльной стороной ладони. Только тогда сквозь красную пелену слипающихся ресниц я разглядел всю картину. Люся лежала навзничь рядом с Шуляевым и все лицо ее, обращенное к потолку, представляло собой сплошную кровавую маску. Капюшон слетел с нее, и пряди ее жидких рыжеватых волосы плавали в крови, образовывая вокруг головы ужасный нимб, шевелившийся, как змеиная прическа Медузы. Ее правая рука, в неестественно вывернутой кисти все еще сжимавшая пистолет, покоилась на животе Шуляева. Правда, пистолет выглядел как-то странно, потому что верхней его части как будто не было. Так бывает, когда после последнего выстрела затвор отходит назад, да так и остается в таком положении. Но, присмотревшись, я понял, что затвора на «Макарове» не было вовсе, словно при выстреле его снесло куда-то. Я помотал головой, думая, что меня подводит зрение, и сделал два шага вперед. И тогда затвор сразу обнаружился. Он практически полностью вошел в правый глаз Люси, и торчал оттуда страшным неестественным наростом. С этой железякой в голове Люся напоминала сейчас какого-то фантастического киборга.

Ко мне медленно возвращалась способность соображать. Люся была мертва, а я был жив. Но как это могло случиться? Я подошел к телам, наступив прямо уже не в лужу, а целое озерцо крови, натекшее из обоих. Я взял двумя пальцами остатки пистолета, но и мертвая Люся не хотела расставаться с ним. Мне пришлось разжимать ей пальцы, чтобы освободить оружие, и только тогда я смог рассмотреть то, что осталось от «Макарова». С изумлением я увидел, что пуля не покинула ствол, и ее смертоносный кончик торчал из него примерно на миллиметр. Все стало ясно — из-за невылетевшей пули пороховые газы с огромной силой ударили назад, в казенную часть оружия, и сорвали затвор с направляющих. По принципу реактивного движения затвор полетел в направлении, прямо противоположном дулу, то есть в глаз стрелявшего. Но почему не вылетела пуля? Может быть, в магазине Лорикиного ПэЭма были некалиберные патроны? Нет, причина была в другом. Из ствола вокруг пули тонким кольцевым воротничком выдавилось какое-то вещество, напоминающее замазку, только абсолютно черную от выхлопных газов. Я тронул эту замазку пальцем, и под слоем сажи она оказалось ярко-розовой. Более того, я мог бы поклясться, что я начал различать слабый запах клубники. Это была жвачка, обыкновенная клубничная жвачка!

— Юлька, это Юлька! — как сумасшедший, заорал я.

— Мы здесь, папа! — услышал я сквозь звон в ушах слабый Юлькин ответ.