Книга Вальпургиева ночь - Анастасия Завозова

— Видите ли, дражайшая Михайлина Микаэловна, стоит только человеку так озлобиться, мои знакомые и временные работодатели тут как тут… с неплохим балансом и выгодными предложениями. Думаю, тут имеет место быть банальная купля-продажа, договор типа «Фауст» плюс пара сменных обличий для безопасности. Только где это видано, чтобы наши… то есть почти наши, в ущерб себе действовали. Надули его еще при подписании, мел кие буковки никто все равно не читает. Скоро приберут, так долго терпеть не станут…

Карл сверкнул невинной ямочкой на правой щеке и злобно приподнял вверх уголок левой.

Послышалось чвяканье болотной тины и грязи. Рядом с нами медленно обозначилось человек двадцать ходячих трупов. Раньше они топтались в сторонке, не смея выйти за пределы огненного квадрата, сляпанного чьей-то не очень ловкой рукой. Теперь огонь кое-где погас, и неулыбчивые мужички медленно подтягивались на сцену.

— Взять их! — возрадовался Зиммиус.

— Не фига! — завопила Полли. — Братва, зырь, куда стрелу кидаю, он ваши кресты спионерилй

Упыри недоверчиво заскребли в макушках, затоптались на месте…

— Че, правда?..

— Не похож вроде…

— Тот хлипче был…

— А проверить? — не унималась гадкая Полина. Через секунду самый храбрый мелковатый упырь смело рванул Инквизитора за остатки воротника… Минута — и Зиммиус исчез под кучей барахтающихся тел. Медленно-медленно кочка под ними начала оседать…

— Поль, это не совсем гуманно…— пролепетала я.

— Ты еще успеешь вытащить своего предка! Подбросить тебя на выручку? Ох, чую, дед тебе обрадуется, самоварчик раскочегарит… с тинцой! И потом, кресты ведь действительно у него, дай мужикам до рая доехать не зайцами, а нормальными пассажирами…

Сзади послышался недовольный голос Улы. Рыжий с кем-то препирался вполголоса:

— Ну не вредничай, открой пошире коридорчик-то! Женщин ведь поведу, чего им, ползти вприсядку?

— Ага, а мужчинам, значит, можно ползти?!

— Тьфу ты, тебе специально могу коридор с мышкину норку устроить!!!

— Где же мне пару добрых дел заделать? Тут так и не обломилось ни единого черного трупика…

— Полина! — на лестничной клетке, куда ввалилось все наше семейство, включая Полли и Леонида, растерянно сверкал стеклами очков Вася-программист. — Полинька, тут была твоя мама, по-моему, ей нужно регистр почистить… валерьянкой или перезагрузиться, что ли? Мне кажется, она тебе сейчас такую реинсталляцию устроит…

— Полина Кузнецова!!! — послышался рев со второго этажа. — Если ты жива и здорова, я придумала тебе наказание — всю неделю будешь стирать Алексеевы носки! Без противогаза!!!

— Мама, это жестоко, — захныкала Полли, ставя ногу на ступеньку. — А можно заменить каторжными работами?

— Не-эт!!!

Тетка Роза метнулась в квартиру и вылетела оттуда с бутылкой мартини, банкой маслин и лимоном.

— Полина, деточка, расслабься, твоей маме просто надо все объяснить…

— Розка, не куплюсь! Ну, может, притворюсь, что купилась… Маслины захвати, я буду сопротивляться…

Бабульки, мать и тетка Ида уже копошились на кухне. Судя по звукам, доносившимся оттуда, нас ждала большая кормежка. Только заслышав божественный грохот домашней утвари и хлопанье холодильника, Данчик и Янчик рванули туда со всех ног:

— Картошки, картошечки…

— Побольше…

— Открывайте, открывайте…

— А можно мы что-нибудь почистим…

— Зубами…

— Дан, это была моя котлета, я ее честно сперла!

— Молчи, Кузька, молчи, Хрюшка, вы чего хотите, чтобы ваши единственные мужики в роду вымерли от голода?..

Леонид нерешительно помялся рядом, делая вид, что хочет поближе познакомиться с Жупиком. Потомспросил:

— Ты… фантастикой увлекаешься? Хочешь, Асприна дам почитать?

— Может быть, — кивнула я чопорно. — Вот только Боэция дочитаю…

— Это не тот, который про тайну гэльсийского меча писал? — оживился Леонид.

—Нет,—покачала я головой, укоризненно взирая на Леню, — это латинская духовная словесность одиннадцатого века…

Леонид помолчал, не зная, что сказать. Потом радостно выпалил:

— Ничего, Асприна принесу, и все в порядке будет! Сейчас, сейчас дам…— И он помчался наверх, прыгая через ступеньки…

Сюнневе позвала меня в дом. Я медлила, какая— то мысль не давала покоя, вертелась в голове, как мышь в переполненном амбаре…

И тут до меня дошло. Я икнула, очень невежливо, конечно, и схватила за руку Сюнневе:

— Сюнь, но ведь он вернулся! В хрониках сказано, что проповедник вернулсяй

Сюнневе нагнулась и легонько дунула мне в лоб…

Голос за кадром

Молодой хлипкий проповедник выбрался из болот к вечеру пятого дня. Ряса его была разодрана в клочья, волосы то ли поседели, то ли от роду были такими блекло-светлыми, кто знает…

У околицы Хотяевки он отряхнулся, поправил почти напрочь оторванный каблук на сапоге и захромал к дому старосты.

«Пожалуй, следует кардинально поменять имя, — думал он. — Что-то Иоганн Николаус больно несчастливым оказалось. Может, опять стать Анри, хотя этому хлюпику тоже не особенно везло. Хотя, может, все и удастся, если только ведьмы не смогли ничего изменить…»

Подняв голову, он увидел возле калитки толпу деревенских баб с серпами, граблями и вилами. Лица у всех были мрачными, глаза сверкали…

— Хайдачь ив о, бабоньки!!! — Вопль старостиной тещи прорезал утреннюю тишину, перекрыв даже крик рябого петуха, боязливо выглядывавшего из зарослей полыни…

Пелагея ворчала

— Могли бы сразу его до смерти уметелить! Чего тебе, тетка Вийка, почумить захотелось? А я все равно пропишу все, все пропишу, что он вернулся, пусть не думают…