Книга Кибер-вождь - Людмила Белаш

— Сейчас же еду к тебе. Эрла, не откажи в маленькой просьбе…

— Что? — всхлипнула она.

— Прими душ. Обещаешь? Я привезу молотый кофе. Или лучше — чай? Он тоже натуральный. С настоящим сахаром. Есть сливки.

У Эрлы отлегло от сердца. Есть, есть один человек в Городе, который не пропадает неизвестно где неделями, не вваливается заполночь с компашкой неизвестных и обкуренных людей, а является, когда его позовут. Да, надо чем-нибудь заняться — чем-то простым и бытовым. Действительно, вымыться, растереть кожу до горячей красноты.

Верный Кэн как домой возвратился — вошел привычно: «Здравствуй», сухо коснулся ее лба губами, куртку на вешалку, пакет на кухоньку; водогрейка радостно засвистела паром на его прикосновение. Эрла с привычной спешкой привела в порядок волосы, посмотрелась в зеркало — господи, и это модная художница: глаза опухли, рот прикушен…

Пришлось наколоть льда и приложить к векам, чтобы спал отек. Кэннан не тот человек, при ком нельзя заниматься собой, — не возникает ни неловкости, ни панибратства. Эрла всегда хотела иметь брата вроде Кэннана — надежного и правильного.

— Я не встреваю в его дела, — говорила Эрла, принюхиваясь к желто-коричневой пене над дымящей чернотой кофе. — Киберы, системы, сети — мне все это далеко, как ньягонская алгебра. Но чтобы так демонстративно не встревать в мои дела!.. Кэн, я его видела последний раз месяц назад, десятого апреля. Лотус — и тот чаше появляется.

Кэннан задумчиво помешивал жиденький — дно видно — чай. В его запасе знаний было мало данных о любви взрослых людей. Он смог бы внести коррективы в подростковую влюбленность, но как быть с двумя сильными, вполне сложившимися личностями, которые хоть и сблизились, но никак не могут стать настоящей парой? Дел у обоих — больше, чем можно поднять. Каждый вкладывает весь свой пыл в профессию — что, друг для друга ничего не остается, кроме усталости?.. А попытаться их уговорить вдвоем отправиться в круиз, на Пасифиду или на Талассу, — тотчас же схватятся: «У меня поисковая программа не дописана! Я как раз хотела рисовать борцов, Лотус обещал меня сводить к ним!..»

И кофе на Эрлу не влияет — глаза остались неживыми, бледными.

— А после вчерашнего? Что, трудно было позвонить мне?.. Но не говори ему, что я сказала. Я не буду рада, если он прибежит, послушав тебя. Человек сам должен понять… Да, у него проблемы! А у меня их нет? И он — в числе моих проблем. Может, ты пока у меня останешься, Кэн? А то я чувствую: опять Лотус прибежит с докладом, как они Файри спасают, а у меня сил нет его выпроваживать.

— Как твои картины? Я читал о выставке в газетах и в Сети…

— Блеск, — невесело вздохнула Эрла. — Все хвалят. Даже туанцы. Я видела твой отзыв, спасибо… Так ты поживешь со мной немного? Какие-то ценители с КонТуа собирались тут прийти, визитку вон прислали — смотри, может, включишься, грохнешь им две-три статейки на заказ…

Отпив чаю, Кэннан изучил продолговатую полоску шелковистой розовой пластмассы. Без перевода — знают, что Эрла понимает их язык.

— …а мне как-то не в радость, — продолжала Эрла, уныло глядя в небо за окном.

— Он придет.

— Когда?.. Только не подговаривай его. Пусть сам. Я хочу, хочу узнать, нужна я ему или нет.

— Эрла, он — я отвечаю за свои слова — планировал приехать в день, когда началась «война кукол». И вдруг посыпалось подряд одно за другим; ты же знаешь.

— Да, флаер, «харикэн», погром в квартире… Разве мне это безразлично? Что я, не понимаю, как он себя чувствует? И вчера… как это в голову ему пришло?! Зачем?! Ведь он же знал, что я это увижу! И — молчок, как нарочно. Вот что меня бесит, Кэн. Да уже и не бесит, я выдохлась. Лягу, и пусть через меня переступают, пусть хоть все вынесут. Хохлатые аларки, туа, черти, дьяволы — кто угодно! Мне становится все равно, Кэн; это самое страшное. Знаю, пройдет. Но я стану другая.

— Оба вы фанатики. Вам надо запретить работать или — высадить на голый остров. Там вы поссоритесь по-настоящему, но сможете уделить время самим себе. Думаю, это бы излечило вас обоих.

— Мы там не сможем, — Эрла наконец-то слабо улыбнулась. — Это Гельви Грисволд умеет и костер разжечь, и юбку из травы сплести. А мы слишком городские; у нас нервов втрое больше, чем полагается, а иначе здесь не выживешь. Где ни тронь — всюду нервы торчат, бьет, как током. Кэн, ты умеешь на глаз понимать — пора к врачам или нет. Ну, и как я выгляжу?

— Пока терпимо, Эрла. Это депрессия. Ты переволновалась с выставкой, а Хил погряз в «войне кукол». По секрету, между нами, — он уже обращался за врачебной помощью. Наработался чуть не до обморока. Не исключаю, что поэтому и не звонил — не мог отделаться дежурными фразами. И не хотел, чтобы ты видела его измотанным. Ведь наш идеал мужчины — неутомимый работяга и любовник. Выглядеть слабаком — стыдно…

— Я столько не требую. Дружба и забота — все, что человеку надо.

— Еще кофе?

Летуница — весьма редкий в Городе представитель фауны — опустилась на выступ под окном, потопталась, распушилась и, сложив перепонки на конечностях, потыкалась по щелям плоской клювовидной мордочкой в поисках чего-нибудь съедобного. Увы, ни тараканов, ни шуршавчиков… Привстав на задних лапках, птица-зверюшка нацелила свой круглый, будто рыбий, желтый в черных рябинах глаз сквозь стекло — а что там? Большая, темная пещера. Поджав ноги, двое чужеродных сидят голова к голове, шевелят лапами, разевают пасти. Одно с гривой, у другого шерсть на голове короткая. Ой! Повернулись! Глядят! Поднимаются!!.

Оттолкнувшись от выступа, зверь-птица распустила все четыре крыла и слаженно замолотила ими по воздуху, торопясь подальше отлететь от окон. А зря. Летуницу хотели приручить и одомашнить, накрошив ей крекеров на подоконник, потому что надо постоянно иметь в доме любящее и отзывчивое существо.

— Хочешь, я куплю тебе в зоомагазине йонгера? — спросил Кэннан.

— И я назову его — Хиллари, — отозвалась Эрла мечтательно.

* * *

Энрик лежал на мягкой, просторной кровати и плакал.

Они с Пепсом явились в отель около трех часов ночи, в сопровождении сэйсидов — полковник Кугель постарался, чтоб по пути не было задержек и помех. Папарацци вились в воздухе, как мухи; площадь и улицы у гостиницы были запружены толпой разгоряченных поклонников. Сэйсиды к тому времени очистили коридоры от незваных гостей и поддерживали порядок внизу, а воздушная полиция разгоняла флаеры вверху; для мониторинга пространства над отелем было специально выделено два диспетчера. Но варлокеры и журналисты продолжали съезжаться и слетаться к месту, где жил Энрик: первые — в надежде хоть одним глазом посмотреть на своего кумира, а вторые — чтоб запечатлеть его.

Когда Энрик и Пепс вышли из флаера, ночь озарилась вспышками, словно зарницы заблестели или вновь включились лазеры — это одновременно нажали на кнопки сотни фотографов.