Книга Последний странник - Джон Твелв Хоукс

— Да.

София заметила в одном из темных углов ужа. Быстро подскочив к нему, она брызнула краской на змеиный хвост и отметила очередной экземпляр в записной книжке.

— А как у тебя дела с теми водяными каплями? Разрубил хоть одну?

— Пока нет.

— Что ж, будем надеяться, в этот раз получится. Попробуй еще.

И Габриель снова стоял на мокром полу, глядя на потолок и проклиная все девяносто девять путей, вместе взятые. Капля падала слишком быстро. Кроме того, она была чересчур маленькой, а лезвие меча — чересчур узким. София давала абсолютно невыполнимые задания.

Сначала Габриель пытался сосредоточиться на самом действии — следил за тем, как растет капля, напрягал мускулы и сжимал меч в руках, как отбивающий в бейсболе свою биту. К сожалению, падали капли всегда по-разному. Иногда приходилось ждать по двадцать минут. Иногда за десять секунд падали две капли. Габриель рассек воздух мечом и снова промахнулся. Пробормотав проклятие, он приготовился к новой попытке. Почти ослепленный гневом, Габриель уже думал о том, чтобы сбежать из бункера и вернуться обратно в Сан-Лукас. Здесь он был не потерянным принцем из рассказов матери, а глупцом, которым руководила полубезумная старуха.

Габриель чувствовал, что новый день не принесет ничего, кроме очередных неудач. Однако, простояв несколько часов с оружием в руках, он забыл наконец и о себе, и о своих проблемах. Он по-прежнему держал меч, но теперь делал это неосознанно, будто клинок и рукоятка стали продолжением его руки.

С потолка сорвалась новая капля и очень медленно полетела вниз. Габриель ударил мечом с таким чувством, будто стоит в стороне и издали смотрит на то, как клинок прикасается к капле и разрубает ее надвое. Время будто остановилось. Он отчетливо увидел меч, собственные руки и две половинки капли, разлетающиеся в разные стороны.

Затем время снова пошло, а странное чувство отстраненности исчезло. Прошло всего несколько секунд, но они показались Габриелю проблеском самой вечности. Он развернулся и побежал по тоннелю.

— София! — закричал он. — София!

Его голос эхом отражался от бетонных стен. София по-прежнему сидела в диспетчерской и что-то писала в кожаном блокноте.

— Что случилось?

Габриель, заикаясь, пробормотал:

— Я… я только что разрубил каплю мечом.

— Хорошо. Очень хорошо. — Она закрыла блокнот. — Ты начинаешь делать успехи.

— Там еще кое-что случилось, но мне трудно это объяснить. Было такое чувство, что время в тот момент стало идти медленнее.

— Ты видел, как оно замедлилось?

Габриель опустил глаза.

— Безумие какое-то.

— Конечно, остановить время невозможно, — сказала София, — зато человек способен сосредоточиться так, что его чувства становятся гораздо острее обычного. В такие секунды может показаться, что все происходящее замедлилось, но на самом деле это происходит у тебя в мозгу. Ты воспринимал мир очень быстро. Иногда такие вещи случаются с талантливыми спортсменами. Например, они могут отчетливо видеть мяч, который летит с огромной скоростью. Некоторые музыканты способны одновременно слышать каждый по отдельности инструмент в симфоническом оркестре. С обычными людьми такое бывает, когда они молятся или медитируют.

— А со Странниками это случается?

— Странники отличаются от всех нас тем, что могут управлять обостренным восприятием. Именно поэтому они видят мир с такой невероятной ясностью. — София рассматривала лицо Габриеля так, будто в его глазах был написан ответ на все ее вопросы. — Ты можешь так сделать, Габриель? Можешь мысленно надавить на кнопку и замедлить все, что происходит вокруг?

— Нет. Это случилось само по себе.

София кивнула.

— Значит, работаем дальше. — Она взяла керосиновую лампу и решительно направилась к двери. — Давай попробуем путь семнадцатый. Он развивает чувство равновесия и ловкость. Чтобы помочь Свету выйти из тела, Странник должен двигаться.

Через несколько минут они стояли на выступе, сделанном в той шахте, в которой когда-то находилась радиоантенна. Вся шахта была футов шестидесяти в глубину, а выступ располагался посередине — примерно в тридцати футах от дна. С выступа до противоположной стены тянулась балка примерно трех дюймов в ширину. София подняла фонарь и осветила тридцатифутовый провал, на дне которого валялось разбитое оборудование.

— Посреди балки лежит монетка, — сказала она. — Пойди возьми ее.

— Если я упаду, то переломаю все ноги.

София снова подняла фонарь и заглянула вниз, будто надеясь найти там ответ.

— Да, ты вполне можешь сломать ноги. Точнее, обе лодыжки. Хотя если приземлишься на голову, то можешь и погибнуть. — Она опустила фонарь и кивнула: — Вперед.

Габриель сделал глубокий вдох и боком ступил на балку, балансируя на ступнях. Затем начал осторожно двигаться к монетке.

— Неправильно, — сказала София. — Идти надо так, чтобы ступня становилась параллельно балке.

— Так безопаснее.

— Нет, не безопаснее. Руки надо вытянуть в стороны, перпендикулярно балке. И не думай о страхе. Сосредоточься на дыхании.

Габриель повернул голову к Софии, чтобы ответить, и тут же потерял равновесие. Он качнулся назад, затем вперед и, быстро наклонившись, ухватился за балку обеими руками. Через секунду Габриель опять начал падать и, стараясь удержаться, сел на балку верхом. Чтобы вернуться на выступ, ему понадобилось две минуты.

— Грустное было зрелище, Габриель. Давай попробуй еще разок.

— Нет.

— Если хочешь стать Странником…

— Я не хочу погибнуть! Перестань требовать от меня то, чего сама сделать не можешь!

София поставила фонарь на пол. Ступив на балку, как заправский канатоходец, она быстро добралась до середины перекладины, наклонилась и подняла монету. Затем подпрыгнула вверх и, повернувшись в воздухе на сто восемьдесят градусов, опустилась на одну ногу. Быстро вернувшись на выступ, София бросила монетку Габриелю.

— Тебе надо отдохнуть. Ты не спал гораздо дольше, чем думаешь. — Она подняла фонарь и направилась к главному тоннелю. — Когда я вернусь, попробуем путь двадцать седьмой. Он очень древний, создан в двенадцатом веке монахиней Хильдегардой Бингенской.

Габриель в ярости отбросил монету в сторону и последовал за Софией.

— Сколько времени я уже провел под землей?

— Не важно.

— Важно или нет, а я хочу знать. Сколько дней я тут сижу? И сколько дней еще осталось?

— Иди спать и не забывай видеть сны.

Сначала Габриель решил все бросить и уйти, затем передумал. Если он сдастся чересчур рано, придется все объяснять Майе. Если останется еще на несколько дней и провалится, то никому не будет до него никакого дела.