Книга Цена жизни - смерть - Фридрих Незнанский

Турецкий не понимал ни полслова, но даже его нечуткое к чужой речи ухо уловило слово, которое повторялось чаще остальных. Хотя, пожалуй, это было еще слабо сказано. Если один из собеседников в этот момент и говорил что-то другое, то уж второй точно в эту секунду произносил: «Маджара!»

В конце концов это стало даже интересно. Следователь он или нет, на самом деле: что же он, не сможет сообразить, о чем трещат эти макаронники?! Сейчас-сейчас.

— Маджара-маджаре-маджара-маджары-маджа, — доносилось тем временем спереди.

Турецкий напряг извилины.

Итак, два молодых еще мужика в хороших льняных костюмах (а только костюмы безупречного качества можно с комфортом носить в такую жару) летят в Милан из Шереметьева-2 на самолете Ту-154. Явно хорошо знакомые друг с другом. (Хотя, может, у итальянцев принято орать и на незнакомых людей? Нет, едва ли, это скорее у нас.) Явно делового вида. Явно не туристы. И… что? Да ничего. Ничего это все не дает.

Турецкий сходил в туалет и вернулся. Ничего не изменилось. Денис все так же просматривал журналы.

— Маджара-маджара-маджа… — по-прежнему выкрикивали макаронники, размахивая руками.

Пожалуй, итальянцы вообще — приличные бабники. А эти двое в частности. Так что же, о женщинах?

Турецкий еще раз внимательно оглядел обоих и снова вслушался. Да нет, вряд ли.

Денис по-итальянски тоже не понимал, — следовательно, был тут не помощник.

А, Италия! Родина Дино Дзоффа и Роберто Баджо! Ну конечно, они говорят о футболе, о чем же еще…

Как болельщика со стажем, его обрадовал этот нехитрый вывод, и Турецкий еще раз вслушался в стремительную итальянскую речь. Однако ни одной знакомой фамилии не проскочило. Странно. Как же можно говорить о лучшем в мире футбольном чемпионате и не назвать ни одного игрока?! Ни Бергоми, ни Пальюку, ни Вьери, ни Манчини? Очень странно… Нет, пожалуй, все-таки речь идет не о футболе.

— Маджа…

Да о чем же они так треплются, черт возьми, что нет никакой возможности задремать?!

— Не о футболе, это уж точно, — сказал вдруг совсем рядом такой тихий и интеллигентный голос, что Турецкий даже вздрогнул.

— И не о женщинах, поверьте мне. — Обладатель тихого голоса приветливо кивнул ему с соседнего ряда. Ничем не примечательный крупный лысый мужчина лет пятидесяти держал в руках итальянскую газету «Репаблика».

— Разве я говорил вслух? — осторожно спросил Турецкий, внимательно его рассматривая. Действительно, ничем не примечательный.

— Нет, — засмеялся лысый, — просто вы так долго и забавно вытягивали шею в их сторону, что немудрено было догадаться, какая мысль вас гложет.

— А, — обрадовался Турецкий, — вы понимаете по-итальянски!

— Немного, — лысый приветственно помахал газетой.

— Тогда скажите, ради бога, что значит «маджара»? Я чувствую, что, если не узнаю, жизнь будет прожита зря.

— Маджара — это еда, — сказал лысый и, увидев, как вытянулась физиономия Турецкого, добавил, словно это все объясняло: — Ну что вы хотите — итальянцы.

35

Все оказалось проще пареной репы.

Турецкий был разочарован.

В крохотном курортном местечке Лигнано-Пинета рота карабинеров взяла виллу Коржевского штурмом, в результате которого было убито три его боевика, а один полицейский получил ранение в ногу. Божена была освобождена, цела и невредима. Ценный груз — сын вице-премьера, Жека Промыслов, — тоже более-менее в порядке, хотя и по-прежнему на игле.

Турецкий и Денис с комфортом наблюдали за военными действиями из бронированного автомобиля, нащелкав целую гору орешков, припасенных заранее. Турецкий подумал, что вся их поездка гораздо в большей степени напоминает шопинг, нежели боевую операцию.

Дальше началось нечто невообразимое.

Через два дня местные газеты пестрели жирными, в полстраницы, заголовками типа «Русские герои искореняют мафию на ее исторической родине» или «Кто отрубил щупальца Русскому Спруту». Репортеры в один голос восхищались мужеством русского прокурора и героизмом русской ученой дамы. Также приводили якобы высказывание Генерального прокурора Италии, что она была бы счастлива продолжить плодотворное сотрудничество с русскими на итальянской земле, где русская мафия уже основательно потеснила итальянскую.

Хотя и Долгова и Промыслов заявили Турецкому, что желают немедленно отбыть в Москву, итальянская полиция попросила Божену задержаться еще на несколько дней для улаживания формальностей с ее визой, которая оказалась просрочена.

Евгений тоже хотел было задержаться, но он долго разговаривал по телефону с Москвой, и родители буквально умолили его вылететь не откладывая.

Дмитрий Коржевский и остатки его боевиков томились в полицейском участке. У Турецкого надежность их содержания вызывала некоторые сомнения, однако поделать он ничего не мог, пришлось ограничиться просьбой к местному полицейскому начальству «утроить бдительность». Правда, оказалось, что за пределами России это выражение стражам порядка незнакомо. Они тут наивно полагают, констатировал Турецкий с некоторой завистью, что либо бдительности нет, либо она есть.

Несмотря на наличие соглашения между Россией и Италией о выдаче преступников и очевидность ситуации, итальянцы затеяли нудную бюрократическую процедуру, мотивируя ее желанием на сто процентов увериться, что все арестованные — действительно преступники. Работали же они в этом направлении ни шатко ни валко.

Но Турецкого это как раз вполне устраивало. «Русских героев» за счет местных властей поселили в небольшом уютном отеле на берегу Адриатики. Свободу передвижения их никто не ограничивал, поэтому Турецкий буквально сутками торчал на пляже и даже с начальником полиции и представителями итальянской прокуратуры, спешно прибывшими из Рима, разговаривал исключительно на свежем воздухе. В результате за три дня он чудовищно обгорел на солнце, но зато наплавался до одурения и всласть нанырялся с аквалангом, даже самолично выловил морскую звезду и отломил кусочек настоящего коралла — Нинка будет в восторге.

Вечером третьего дня в номер к Турецкому постучалась Долгова.

— Александр Борисович, можно с вами посоветоваться?

Турецкий был польщен, а довольно острая на язык Божена долго не могла подобрать подходящие слова. «Важняк» уж было решил, что ей нужен совет в делах амурных, но все оказалось гораздо прозаичнее.

— В общем, ко мне вчера и сегодня подъезжали представители как минимум трех крупнейших итальянских фармацевтических компаний, — сказала она, — предлагали гражданство, клинику, условия, финансирование, все, что душа пожелает. Им нужен «байкальский эликсир», и они готовы платить за него любую цену…

Черт побери, подумал Турецкий, так вот из-за чего вся эта кутерьма.

— И вы решили остаться?