Книга Последнее лето - Елена Арсеньева

Шурка тоскливо огляделся. Мопся вызвала его телефоннымзвонком к Николаевскому театру, и они теперь торчали, как идиоты, перед новой,только что вывешенной афишей репертуара на апрель. Изображали из себя этакихтеатралов, так и ели афишу глазами. «Плоды просвещения» Толстого, «ГеддаГаблер» Ибсена, «Гроза» Островского, «Вишневый сад» Чехова, «Ревность»Арцибашева… Ну и что, все это одно и то же.

Сколько можно стоять и таращиться на афишу, как будто иммало чуть ли не ежедневных анонсов в «Энском листке»? Ну да, конспирация,конечно! Но только, по мнению Шурки, для конспирации надо веселье изображать, ане искры из глаз метать.

– Скажи толком, что произошло? – не выдержал оннаконец.

– А ты что, не слышал ничего? – злобно глянулаМопся.

– Вообще-то, я не глухой и что-нибудь каждый деньслышу. Например, сейчас – как ты на меня орешь, будто я в чем-то виноват. А японять не могу, что такое!

– Про Салтыкову ничего не слышал, что ли?

– Про Сал… Ох, господи, про Тамарочку? Ну конечно, мнесестра рассказывала. Ужас, да? Слушай, она правда с ума сошла, как ты думаешь?Только не пойму отчего. И зачем, главное дело, ей понадобилось идти вполицейское управление? Вообще загадка. Сашка мне рассказывала – у самой глазана лоб, ничего понять не могла. Бегала к Анне Васильевне, к материТамарочкиной, а та только рыдает и ничего вообще не говорит. Ее даже в больницуне пускают. Говорят, очень тяжелое состояние у Тамары. Бедненькая Томка, сидиттам за решетками, среди психов ненормальных…

Шурка умолк, огорченно качая головой, и только сейчасзаметил, до чего же внимательно слушает его Мопся.

– И ты в это веришь? – спросила вдруг она.

– Ты сбрендила? – вытаращился на нее Шурка, неповеривший своим ушам. – А как не верить? Почему не верить? Сестра мояговорила, что Анна Васильевна аж сознание иногда теряет от горя. Что ж ейврать?

– Надо тебе к ним сходить, к Салтыковым, – вдругрезко сказала Марина.

У Шурки аж ноги подкосились:

– Мне? С какой радости?

Ой, нет, он не любил ходить на похороны или к больным, навсякие поминки его было просто не затащить. Все, что хотя бы отдаленно пахлочужим горем, вызывало у младшего Русанова чуть ли не рвоту. Наверное, это былочто-то нервное, наверное, он ужасный слабак… Правильно говорит тетя Оля, что втяжелые минуты на него не будет никакой надежды… «Господи! Избавь меня и всехмоих близких от тяжелых минут, чтобы им не пришлось возлагать на меня надежды,которые я не смогу оправдать!»

– Сходить, – настойчиво сказала Мопся, – ивыяснить все до мельчайших подробностей. У нас, конечно, есть кое-какиесведения о случившемся, но проверить не мешает. И не пялься на меня, какненормальный! Сходишь, ничего с тобой не сделается. Твоя главная задачауточнить два вопроса. Первое: ранена ли Тамара, или в самом деле у нее простогорячка. Второе: улучишь минутку и проверишь, в тайнике револьвер или его там нет.

– Что?! – снова не поверил услышанному Шурка.

– Не ори! И еще раз говорю: прекрати таращиться наменя, как ненормальный. На афишу смотри! – грозно приказала Марина.

Ну да, конспирация…

«Плоды просвещения» Толстого, «Гедда Габлер» Ибсена, «Гроза»Островского, «Вишневый сад» Чехова, «Ревность» Арцибашева…

– Какой еще револьвер?!

– Самый обыкновенный.

– Откуда у Тамары мог взяться револьвер?

– Тебе это знать не обязательно.

– А где я должен его искать?

– У нее в комнате под кроватью. Около стены однаполовица неплотно к полу прилегает, надо ее чем-то подковырнуть и проверить.Понял?

– По… Ничего не понял. Мопся, расскажи толком, объясни!

– А я говорю, тебе лишнего знать не обязательно. Дело,какое велю, сделаешь, доложишь, ну и все, спи себе спокойно!

– Спи спокойно… Доложишь… Тоже мне, генерал лупоглазыйвыискался! Если ничего не скажешь, даже и не жди, что я куда-то пойду. Ясно?Под кроватью лазить, главное, я должен… Говори, или все, я домой пошел.

– Не гоношись, Русанов, – холодно проговорилаМопся, и темно-карие, всегда блестящие глаза ее вдруг показались Шурке тусклымии безжизненными, как у змеи. – Может быть, ты хочешь, чтобы тебя кСалтыковым сопровождали боевики товарища Виктора?

– Товарища Вик…

Шурка поперхнулся. Господи, какой он идиот! Почти месяцпрошел после той пугающей встречи на Малой Печерской, он и решил, что вырвалсяна свободу, что если он не сделает попыток с этой публикой снова встретиться,значит, и она оставит его в покое. И ничего дурного не почувствовал даже взвонке Мопси. А ведь все это значит, что он у «товарищей» на крючке, будтоглупый карась! И в любую минуту здесь может появиться страшный синеглазыйВиктор со своими дуболомами, нажравшимися синюшной колбасы, и…

Что – «и»?

Ну, что-нибудь ужасное. Это они довели Тамарку досумасшествия, теперь понятно.

– Ладно, – мрачно пробормотала Марина, – таки быть. Хочешь все знать? Слушай. Салтыковой выпал жребий устранитьСмольникова. Помнишь, в прошлый раз был такой разговор? Ну вот, руководящаягруппа решила довести это дело до конца. Тамаре выдали револьвер и приказали…Понимаешь, что приказали сделать? Войти она в полицейское управление вошла, аоттуда ее вынесли на носилках. И в карете «Скорой помощи» отправили наТихоновскую, в психиатрическую.

– Матушка Пресвятая Богородица… – прошептал Шурка,слишком ошарашенный, чтобы испугаться или испытать какие-то иные чувства, кромеогромного изумления. – Погоди, Мопся, я что-то не пойму… Если ее впсихиатрическую отправили, почему она должна быть ранена?

– Потому что она должна была застрелиться,идиот! – прошипела Мопся. – В любом случае, выгорело дело или нет,она должна была застрелиться, как это пыталась сделать Мария Спиридонова. И втом случае, если бы у нее не хватило храбрости выстрелить в Смольникова, ейтоже следовало немедленно покончить с собой. Но, по точным сведениям, никто вСмольникова не стрелял. Дежурный уверяет, что в карете «Скорой помощи» увезлидевушку, у которой случился нервный припадок. Вопрос теперь о револьвере. ИлиТамару обезоружили во время попытки стрелять – но тогда арестовали бы, конечно,был бы ужасный шум, начались бы обыски, аресты, – или она, дура,притащилась в управление и обнаружила, что забыла револьвер дома. И спятила отужаса, что такая идиотка. С кисейными барышнями подобное сплошь и рядом бывает!