Книга Охотник - Л. Дж. Шэн

устройство для прослушки.

Не знала, что ее записывают.

– Да, – сухо ответила Лана. – Но ты должна сообщить об этом сейчас.

– Ладно, – прошептала я.

– Ладно. – Она снова опустила лук, сняла с глаз повязку и бросила ее на землю. Затем окинула меня безжизненным, равнодушным взглядом.

– И будет тебе известно… – Ее хриплый голос как удавка обвился вокруг моей шеи. – Хантер оказался именно таким, каким его описывает пресса, и даже хуже. Я здорово позабавилась, когда уводила твоего парня. И была бы рада продолжить. Я бы с удовольствием мучила тебя всю жизнь.

Я отступила назад, зная, насколько глубокой и бредовой была ее ложь.

– Я знаю.

Я обернулась и увидела Джунсу, который стоял с хмурым видом в тени крытых трибун. Прошла мимо него, даже не остановившись, когда он прошептал мое имя.

Раньше он его выкрикивал. А теперь ему стало страшно. Он понял.

Джунсу мчался за мной по пятам. Теперь, когда я решила не участвовать в состязании, он начал изображать крайнюю заинтересованность. Даже потрясение. Он что-то говорил, но его слова пролетали мимо моих ушей. Я разблокировала машину и бросила сумку на пассажирское сиденье.

Джунсу схватил меня за плечо и развернул к себе. На его лице отразилась ярость.

– Что это такое было? – воскликнул он.

– Я так понимаю, вопрос риторический. – Я смахнула его руку.

Вот и все. Я проиграла. Моя мечта об Олимпиаде официально вылетела в трубу. Черт, да я сама ее туда спустила. Где-то в глубине сознания начала зарождаться паника. Я понимала, что в последний раз ступила в этот клуб. После всего, что случилось, – всего, что еще случится, – я больше не смогу вернуться сюда и продолжить тренировки. Ни профессионально, ни в качестве хобби. Думаю, я найду другое место или, может быть, буду ездить в лес или на ферму моих родителей за пределами Бостона. Я продолжу заниматься, но не профессионально.

Пора выяснить, кто я такая.

В чем я хороша, что для меня важно.

Пришло время выбраться из раковины и начать жить. И это очень пугало.

– Ты даже не попыталась. Ты просто ушла. – Он махнул рукой в сторону клуба.

– И что? – Я пожала плечами. – Это моя карьера. Моя мечта. Мое право.

– И моя репутация, – возразил он, ткнув себя пальцем в грудь. – Ты могла проиграть несколько очков. Теперь я выгляжу некомпетентным.

– Ах, – я улыбнулась. – Вот и тайное стало явным. Значит, ты правда хотел, чтобы я потерпела поражение, только не сокрушительное.

У Джунсу вытянулось лицо.

– Что? Нет! Я…

Я наклонилась вперед, намеренно коснувшись губами его носа. Почувствовала, как мурашки побежали по его коже. Мы никогда не оказывались так близко друг к другу.

– Я знаю, что вы сделали, Джунсу. Вы с Ланой. Знаю о вашей сделке. Лана призналась во всем Хантеру, когда пыталась соблазнить его у тебя в кабинете. Ты сам себе удружил. Теперь у меня есть свидетель и письмо на три страницы, которое я оставила каждому из судей комитета. Скоро они их найдут, если еще не нашли. Точно такое же письмо я отправила в Олимпийский и паралимпийский комитеты США. А теперь, если позволишь, мне пора в полицейский участок, где Хантер Фитцпатрик, он же «мальчишка», уже дал показания по моей просьбе.

Я поклонилась, как он учил, когда только начал меня тренировать, насмехаясь над знаком уважения, который мы демонстрировали друг другу по его требованию.

– Нет! – в отчаянии рявкнул Джунсу, дергая меня за руку.

Я прыгнула в водительское кресло и тут же заблокировала двери, пока он не успел меня схватить. Джунсу принялся барабанить ладонями по стеклу, через которое его голос звучал приглушенно.

– У нее были деньги! Мне нужно было оплачивать колледж сына!

Я завела машину, чувствуя, как глаза щиплет от слез. Я не осмеливалась позволить им пролиться.

– Сейлор! Ты разрушишь мою карьеру, если сделаешь это! Мою семью! Мою репутацию!

Я выехала задом с парковки и помчалась по улице, по которой ездила каждый день. Она хранила воспоминания, частичку моего сердца и разбитую мечту, которую я оставила в прошлом.

Я знала, что после случившегося никогда не смогу на нее ступить.

К ночи подробности скандала с Джунсу и Ланой были во всех новостях. Мне звонили и спрашивали, не хочу ли я пройти состязание с другим соперником, поскольку Лане, после всего, что она натворила, не светит попасть на Олимпиаду в обозримом будущем. Я отказалась. Место на Олимпиаде по умолчанию досталось тридцатитрехлетней матери четверых детей из Индианы. У нее были безумные показатели.

Мама, папа и Сэм собрались вокруг меня в гостиной, пока мы смотрели ее интервью. Они опустили ладони мне на спину, плечи и руки.

Я была в безопасности со своей семьей. Я была дома.

Двадцать третья

Хантер

Когда я вошел в кабинет отца впервые за четыре дня, возникло чувство, что меня сейчас так жестко отымеют в зад, что я смогу с легкостью засунуть туда целый арбуз, как только он со мной закончит.

Четыре дня.

Никакого сна.

Ни минуты за работой.

Два невыполненных задания по учебе.

Куча ложных зацепок, касающихся прегрешений Силли.

До победы было рукой подать. Я мог прикоснуться к ней кончиками пальцев, и это приводило меня в бешенство. Возможно, во мне все же наметились кровожадные корни Фитцпатриков. Потому что я никогда не был особенно амбициозным, пока не переехал сюда.

Поездка на завод была запланирована на завтра, и угадайте, кто наконец-то решил подать признаки жизни и показаться в офисе?

Динь-динь, мать вашу, динь. Ваш покорный слуга.

– Ты жив, – заметил отец весьма недовольным тоном и продолжил что-то читать в лежащем на столе айпаде, вскинув брови.

Киллиан развалился перед ним на своем месте, строча кому-то сообщения.

– Не стоит так сильно расстраиваться. – Я вошел в кабинет и уселся рядом с Киллианом.

Повернулся к брату.

– Выйди.

Он оторвал пылающий взгляд от телефона. У него был вызывающий, насмешливый взгляд человека, который так и ждал приглашения развязать войну.

– Ты что, под кайфом? – вежливо поинтересовался он.

– Трезв, как жалкая обрюзгшая знаменитость, вышедшая из лечебницы. Мне нужно поговорить с отцом. Наедине.

Они обменялись взглядами, в которых таился не один десяток фраз. Наконец Джеральд кивнул. Мой брат встал, но сперва бросил на меня предостерегающий взгляд, говоривший: как только отец меня отымеет, он сунет мне в зад взрывчатку.

Дверь закрылась, и я