Книга Катарсис. Темные тропы - Виталий Храмов

У меня просто опустились руки. Никто никого не убивал. Лилия просила их убить, говоря, что они убили Малыша. К мальчику я и сам привязался. И сам почувствовал боль его утраты. Но Малыш жив. А главное – здоров! Более того, он уже спит в купе экспресса к своей мечте – стать Паладином! Почему она просила убить этих людей? Я даже опускаю такое потребительское её отношение ко мне. По этому поводу я уже отрефлексировал. И уже выработал решение. А может, и тут забить? Забыть?

Как? Как забить? Как забыть? Как же больно! Как же больно!!!

Из меня будто вынули не только кураж смерти, но и всю волю – сразу. И я вдруг ощутил себя разбитым, ненужным, сломанным механизмом. Без цели, без надобности. Без сил и желаний. Просто мусор. Оторви и брось.

– А вот и он! – радостно воскликнул Живчик. – Давайте я вас предст…

Прямо посреди помещения, из ниоткуда, из воздуха выходит очень рослый и очень крепкий воин в сплошном доспехе, без разрывов закрывающем всё его тело. Но рассматривать его доспех мне стало сразу же недосуг. Воин был окружён Светом. Такой Силы Света, какой я и представить себе не мог! Потому я сразу же прыгаю в уже выбитое окно. Они нашли меня! Эти Светлые!

– Стой! Стой же! – слышу я, летя вниз, подобно выброшенному в окно огрызку. – Поговорим!

И погреемся на костре из сухих веток!

Ноги мои проваливаются в землю. Хруст, боль. Боль бьёт меня с такой силой, что я кричу, захлёбываясь, заливая горло жидким пламенем боли. Меня выкидывает «из себя». Но даже в таком состоянии боль чудовищна. Выплеск гормонов притупляет боль. «Извне» смотрю на себя. Надо спешить! А у меня компрессионный перелом обеих ног! И что-то со спиной. Порванные связки и мышцы просто не считаются.

Надо спешить! Надо что-то придумать! Надо убежать от этого фанатика Света, пока он не вышел из воздуха прямо передо мной! Прокусывая губу, выдираю ноги из земли, накрываюсь сразу двумя прозрачностями, а потом, с перепугу, третьим слоем. Схлопываются все три прозрачности. Мать! Спешно накрываюсь двумя слоями, ползу.

Не успел отползти и пары шагов – вот он! Как я и боялся – выходит из воздуха.

– Не прячься! – говорит он. – Мы знаем, что ты не враг нам! И мы не причиним тебе вреда! Мы ищем тебя уже давно. Надо поговорить!

Свежо предание, а верится с трудом. «Не причинишь вреда»! Ха-ха! «Поговорим»? На исповеди перед казнью «без пролития крови»? Почти безвредной. Не верю! Я тебе не верю! Я больше никому не верю. Особенно сияющим людям в белом, что – только увидев меня – заносят светящиеся дубины для удара, подтаскивая хворост. Не верю! Всё это грубая уловка. Волк уговаривает овцу: «Не бойся меня. Мы только поговорим. Мы же не враги. Я же не собираюсь есть твою траву! Нам нечего делить. Иди, поговорим за жизнь!»

Собираю тепло с обширной площади, но далеко от нас. И бросаю всё это в стену, обносящую весь этот госпитальный комплекс. Взрыв, вспышка, грохот. Наверное, обломки летят. Возможно, кого-то и прибило, случайно. Блин! Я же – Смерть! Чего мне заботиться об их жизнях?

Белый спешит на грохот взрыва. Так! Верно! Иди, там пообщайся. Расскажи им… что-нибудь! Прими исповедь! Как же больно!

Кости разлетелись крупными и мелкими осколками. Мать! Хотя… вспоминаю, как собирал осколки взорвавшегося клинка по всей мойне, как спаивал их в комок. Тем же способом собираю осколки костей, как детскую игру в пазлы – собираю из них трубки кости. Больно-то как! Зажимаю эту разбитую трубку так же, как зажимал раскалённый до свечения клинок. И отключаю нервные окончания, идущие к повреждённому месту. Надо только не забыть их оживить обратно. Собираю точно так же и вторую ногу. Потом – позвоночник. В спине обошлось без перелома. Смещение, зажатые дисками нервы и ткани. Потом «собираю» связки и прочие ткани. Но подпираю всё это той незримой силой, что помогала мне удерживать на месте расплавленные клинки, встаю на ноги.

Хотел уже усмехнуться – не человек, а несклеенная ваза, но увидел возвращающегося Светлого. Чур меня, чур! Ковыляю на деревянных ногах, с бесчувственной спиной. Сегодня я, как никогда, похож на Бродягу. Такая же бесчувственная, дёрганая походка. И прыгать не решаюсь.

Светлый уходит. Но, будто чувствуя меня, всё время возвращается. А его более тусклые собратья (от боли я вне себя, вижу всё потоками) устраивают ловчую сеть в этом парке. Потому рискнул. Мне уже терять нечего! Соберу осколки обратно. А боль? Вся моя жизнь – боль. Прыгнул. Сразу переведя горизонталь в вертикаль. Только деревья шумят. Выдавая меня. Нет, верхами не пойдёт! Пришлось идти по земле, осторожно обходя Воинов Света.

Эти танцы теней у нас продолжались несколько часов. Белые продолжали вещать, что в плену меня ждёт окончание войны, свобода от узурпаторов пейсастых и краснорожих, кормёжка, кров и постель. Верю, верю! В кино видел, чем это заканчивается. Те тоже людей с дровами путали. Тоже фанатики. И тоже называли себя белыми. Белой расой. Истинной. А бить их пришлось – по-чёрному.

Так что, ребята, как-нибудь без меня. А мне эта игра сильно наскучила. Хочу найти дверь с надписью «Гамовер».

Ну, а пока такой калитки нет, воспользуемся стеной. Сразу перепрыгнуть стену мне не удастся. Это сразу ясно. Даже не разбитый на осколки, с несломанными ногами – я не осилил стену Её усадьбы. Эта стена выше.

Рисково – наверху бродит стража, усиленная бойцами с белыми нимбами над головами. Но другого выхода нет. Подгадываю момент, прыгаю. Цепляюсь пальцами. Закидываю правую руку. Колено. Сижу наверху. Жду, пока патруль пройдёт. Смотрю на рассвет нового дня. Мне ещё ковылять за Харлеем. Пехом я никуда не уйду. Хотя мне некуда идти.

А придётся. Пешком. Пока я доковылял до места, которое некоторое время считал домом, уже было полноценное утро. Ворота открыты. Бойцы стражи – злые, на взводе, с красными от недосыпа глазами, свирепо оглядывают улицу, будто в поисках того, кто рискнёт испытать на себе всю их накопленную агрессию и силу – взведённой до предела пружины.

С улицы во двор тянется цепочка кровавых капель. Некоторые капли раздавлены подошвами. Отрешённо понимаю, что отроки доигрались. И кому-то из них досталось. Сколько они были в «свободном плавании», без меня? Ночь, день, ещё ночь? Долго же они «гуляли»!

Слушаю потоки, «выйдя из себя», охватывая дом. Усмехаюсь, приставляю два пальца к брови, салютую так этому дому, разворачиваюсь и ухожу. Прощай, Харлей! Не поминай лихом!

В доме людно. И все, кто там был, преклонили колено перед тем высокорослым Светлым, что сияет Светом, как рассветное светило.

Прощайте! И простите!

Завершение 1

Оскал уже хрипло свистел сквозь стиснутые зубы. Даже его друг, с его богатырским сложением, тоже дышал шумно и тяжко. Лапка наливалась свинцом каждый шаг. Цепочка кровавых капель отмечает их путь, несмотря на усилия Капли, что так удачно попалась в их поле зрения и, не раздумывая ни мгновения, бросилась спасать жизнь Волчице, насквозь пробитой широченным наконечником копья стража Зала Великого Сбора. Волчица была нанизана на это ужасное оружие, как кролик на вертел. И если бы не Капля, давно бы умерла. Им повезло, что девушка оказалась рядом, повезло, что она усиленно практикует боевое целительство.