Книга Дурман для зверя - Галина Чередий

— Захар Александрович! — окликнула меня пожилая женщина почему-то шепотом. — Минуточку.

— Не трудитесь, Александра, я знаю, что мать дома, и поговорю с ней в любом случае. Остановить вы меня не сможете, и я ей скажу, что это не ваша вина, — небрежно отмахнулся от нее.

— Да остановись ты, мальчишка! — шикнула она, притопнув ногой, отчего я даже опешил. Работала Александра у нас и не вспомню навскидку сколько лет и всегда была едва ли не безмолвна и невидима. По-другому с моей родительницей так долго не ужилась бы, и увидеть ее шипящей на меня — это нечто. — Не смей к ней врываться! Ей и так сейчас плохо!

Неужто опять решила оторваться, как несколько лет назад, когда я еле успевал прикрыть ее подвиги?

— Похмелье? — цинично усмехнулся я и пошел дальше.

— Отец твой ушел. Совсем.

Проходили мы и это.

— Не впервой. Погуляет и обратно вернется.

— Не вернется. Еще позавчера все вещи свои прямо на грузовике вывозил. Ни от кого не прячась.

А вот такого не бывало. Загулы загулами, но чтобы разъезжаться…

— Ясно. — Вместо того чтобы остановиться, я ускорил шаг, спросив через плечо: — Она пьет?

— Горюет.

Очень смешно. София Уварова горюет.

— Уходи, Захар, — последовал ответ из-за двери на мой короткий стук.

— Нам нужно поговорить. Без вариантов. — Если придется, я и замок сломаю.

— Не самое удобное время, не находишь? — Она пыталась звучать, как обычно, повелительно, но выходило, скорее уж, надломленно. — Если у тебя что-то в самом деле важное, ты можешь позвонить мне или написать, четко излагая суть, и я…

Не дослушав, я ударил плечом в толстое дерево, и запор с противным скрежетом поддался.

— Моя истинная уже считает меня чистейшей воды подонком, но я намерен исправиться, а не совершенствоваться в этом, поэтому, как бы там ни было между нами в последнее время, ни за что я не стану сейчас звонить или писать тебе. Все должно быть сказано в глаза, мама.

Моему взору предстала почти незнакомая женщина. В таком же нелепом для нее пушистом халате, как и у домработницы, без укладки, макияжа, осунувшаяся и враз постаревшая. Стоя у окна, мать привычным движением вскинула горделиво голову, пытаясь придать себе царственную осанку, но ее плечи опускались, словно от тяжкого груза.

— Твоя истинная? — Высокомерная усмешка трансформировалась в болезненную гримасу, искривляя ее красивый рот. — Ты решил одуматься и вернуть Алану?

— Мам, не нужно сейчас этого. Раз в жизни. Я пришел с плохими новостями, хочу говорить откровенно, и, кто знает, может, всего дурного еще можно избежать.

— Избежать?! — Всегда ровный голос внезапно сорвался сразу в визг. — Избежать того, что все пошло прахом? Как, Захар? За что вы все так со мной? За что? Разве я не для общего блага старалась? Разве я сама себе не отказала во всем? Почему ни ты, ни твой отец не смогли быть такими же? И после этого вы собой гордитесь, мужчины? Чем? Тем, что идете на поводу у каких-то примитивных звериных инстинктов, подсовывающих вам сиюминутное удовольствие, а жертвуете выживанием нашего вида? Метаморфы почти вымерли, нас практически уже нет, и что же делают последние самцы? Истинную ты нашел! В ком? В дворняге-полукровке? — Она истерически рассмеялась. — И ради этого ничтожества ты пренебрег женщиной, что родила бы тебе чистокровных потомков?

— Не говори так об Аяне, мама, прошу. Я тебя люблю, но этого не позволю. Истинных не выбирают разумом или исходя из лучшей совместимости генов — судьба и природа сами подсказывают, у них другие критерии идеальности.

— Сказочки для двуипостасных плебеев, что могут себе позволить хаотично размножаться из-за своей достаточной численности, — фыркнула она, отворачиваясь к окну.

— Однако меня растили с верой в них. Ты растила и отец.

— Не будь наивным, Захар. Женщины нашего племени вынуждены поддерживать в своих мужчинах от мала до велика это убеждение.

— Ну конечно, ведь когда приходит время, гораздо проще путем нехитрых манипуляций с зельями подсунуть парню «истинную» и получить столь нужных вам потомков, нежели принуждать к этому, взывая к необходимости поддержания нашей популяции. Слишком ненадежно.

— Нужных всем нам!

— А для чего, мам?

— Что за нелепый вопрос!

— Отчего же нелепый? Если раз за разом на протяжении поколений судьба выбирает метаморфам истинных совсем не из своих же, то тебе не кажется, что срок нашего племени в нынешнем виде вышел?

— Чушь! — Длинные ногти скрипнули по подоконнику.

— Почему? Эволюция неостановима. Сколько видов вымерло на этой планете без следа? А сколько изменилось, став кем-то иным? С чего ты, или кто там это все начал с исправлением естественного отбора, решили, что мы, метаморфы, выше таких основополагающих процессов?

— Прекрати нести эту ахинею!

— Отец ведь не твой истинный. Потому и жили вы так погано, хоть и сохраняли лакированный фасад для окружающих…

— Замолчи!

— Поэтому он и ушел, да? Никакая химия не способна действовать вечно, так? И меня он всегда едва замечал. Отчасти могу его понять.

— Я велела тебе замолчать, сын.

— Видеть ежедневно перед собой результат фактически принуждения кому угодно поперек горла встанет. Даже если он так и не понял до конца, как и чем ты его удерживала.

— Прекрати!

— Милютин — это ведь он твой истинный, так? Но разве не оскорбление ли это чистой воды для такой, как ты, узнать, что матерью-природой ты связана с «двуипостасным плебеем»?

— Захар, я устала слушать твои глупые измышления. Ради этого ты явился ни свет ни заря? Это тот самый важный разговор?

— Нет, я пришел тебе сказать, что всему конец. Мы с Родионом знаем, кто его отец. И Милютин это тоже теперь знает. А через несколько дней это станет известно всему сообществу оборотней. Нечего больше скрывать, мама.

— Ты… это слишком! Как вы, мои дети, могли поступить так со мной?

— Чего ты ждешь? Извинений? Оправданий? Не мы все это начали. Тебе стоило быть со мной честной хотя бы тогда, в больнице, а не продолжать упорствовать до конца. Я же не пытался даже скрыть на тот момент мои чувства к Аяне. Но ты не дала мне ничего, Милютин забрал ее, спрятал, ни единого шанса добраться, исправить мои собственные ошибки за этим частоколом ваших. Так что прости, но пришлось использовать единственный козырь. Родион пошел к нему, только чтобы помочь мне добраться до моей девочки.

— Твоей девочки? Чертовой девки, на которую ты променял родную мать?

— Вот сейчас ты несешь чушь и устраиваешь драму там, где ее нет.

— Ты и твой брат уничтожаете меня!

— Чем, мама? Правдой? Кто и что мешало тебе за все эти годы перестать ее прятать?